Охотник - Эндрю Мэйн (2019)

Его намерение понятно – желание меня поддержать. Но меня, наоборот, покидают последние силы, и я борюсь с желанием сбросить его руку. Он – торжествующий рыцарь, показывающий испуганному крестьянину мертвого дракона. Не хватало только услышать от него: «Не бойся, малыш, у меня все под контролем».

Толпа, заметив приближение Ричардса и Гленна, расступается. На щебенке расстелен синий брезент, в середине – гора меха, засыпанная листьями и ветками. Я вижу побуревшую кровь на туше, но это не пулевые ранения. На животном видна только одна рана: отметина на правом виске, сразу за глазом. Это был мастерский выстрел и быстрая смерть. Глаза медведя остались открытыми, из разинутой пасти торчат острые клыки. Выпущенные когти напоминают наточенные ножи.

Это чудовище убило Джунипер. Это кошмар, забравший ее жизнь. Он очень большой, даже для гризли. Я должен чувствовать ненависть, глядя на него. Какой-то инстинкт должен заставить меня схватить топор и начать рубить зверя на куски, демонстрируя свою ярость. Но я не могу заставить себя сплюнуть или хотя бы покачать головой. Я смотрю на него и вижу медведя. Просто медведя.

Оскал – скорее всего, просто спазм после выстрела. Когда Ричардс нажал на курок, животное, должно быть, опустило голову, вынюхивая съестное под поваленным стволом. Смерть настигла его в мирный момент, а не в разгар эпической битвы. Он умер тихо, не успев осознать случившегося, как и должно было быть. Как полагалось и Джунипер в старости.

Мне жаль медведя. Их с Джунипер пути не должны были пересечься. Окажись она на каких-то десять метров дальше по ветру, медведь бы сейчас уютно спал, а Джунипер запивала вином пиццу в соседнем городке. Оба были бы живы, здоровы и счастливы. Но все пошло не так, и мы имеем мертвую девушку в морге и мертвого медведя, распростертого на земле, ставшего объектом насмешек и ненависти.

Я кошусь на Ричардса и выдавливаю похвалу:

– Хорошо сработано.

Он понимающе кивает, не догадываясь, что у меня на уме, и уходит вместе с Гленном. Я стою над медведем, смотрю на него, но в действительности не вижу.

– Извините, – раздается у меня за спиной.

Я оборачиваюсь и вижу молодую женщину в форме помощника шерифа, у нее в руках толстый конверт.

– Вы биолог?

– Да.

– Мне сказали передать вам это. – Она протягивает конверт мне. – Мой муж торопится на работу, так что мне надо скорее возвращаться. – Она смотрит на медведя: – Твою же мать! Ну и чудище!

И она быстро уходит в сторону своей машины. Я не сразу понимаю, что конверт теперь у меня в руках. Медведь будто смотрит на меня. Я запускаю в конверт руку и нащупываю несколько пробирок. Сначала я предполагаю, что это образцы из моего полевого набора. Я вынимаю одну и читаю этикетку: «Парсонс, Джунипер 8.04.17 – H.C.M.E.».

Содержимое пробирки ни с чем не спутаешь. Это кровь. Темная, свернувшаяся. Взята из раны. Я рассматриваю другие пробирки. На всех одинаковая маркировка. Я держу ее кровь. Внутри ее ДНК. Рецепт изготовления Джунипер Парсонс у меня в руках. Конечно, если поместить генетический материал в яйцеклетку и заставить ее делиться, никакой Джунипер не получится. С момента оплодотворения и до того момента, как она села рядом со мной в ресторане несколько лет назад, окружающий мир влиял на нее, превращая в Джунипер, которую я помню. Той девушки больше нет, и я никогда по-настоящему не знал ее. Ее ДНК – не в большей степени Джунипер, чем ее фотография.

Я читаю надпись на конверте:

«Д-ру Лайэму Гудсону. Служба рыболовства и охраны диких животных».

Вот и объяснение, почему пробирки оказались у меня. Я жестом подзываю Ричардса, беседующего с Гленном и с еще несколькими людьми.

– Простите, сейчас помощница шерифа вручила мне это. – Я отдаю конверт Ричардсу. Он заглядывает внутрь, кивает и передает конверт пожилому мужчине с козлиной бородкой и в толстых коричневых очках.

– Гудсон, думаю, это для вас.