Тайная мать - Шалини Боланд (2019)

– А вы уверены, что это был не доктор Джеймс Фишер? – спрашиваю я. – Посмотрите, пожалуйста, еще раз. Третьего марта две тысячи двенадцатого года. – Я так надеюсь, что она перепутала и посмотрела не то число.

– Это оно и есть, – говорит Лоренс. – Подойдите и посмотрите сами.

Я встаю и захожу с ее стороны стола – так, чтобы видеть экран компьютера, ту строчку, на которую она мне показывает. Вижу число, и время, и фамилию: «Доктор Фридленд». Слезы брызжут из моих глаз.

– Этого не может быть, – вырывается у меня. – Я была уверена, что это окажется доктор Фишер.

– У нас здесь нет никакого доктора Фишера, – возражает Марджи. – Вы ошиблись. Разве вы сами не сказали, что не можете вспомнить, кто из врачей дежурил в ту ночь? – Она смотрит мне прямо в лицо. Не знаю, чего в ее взгляде больше: сочувствия или подозрения.

– Вскоре после этого Фишер переехал в Дорсет, – говорю я.

– А, ну тогда он, может быть, и работал у нас, – соглашается она, – но это еще до меня было. Я здесь всего три года, хотя иногда кажется, что уже гораздо дольше… – Улыбается мне, но я не могу улыбнуться в ответ – слишком раздосадована тем, что моя теория провалилась. – Дайте-ка я посмотрю наши списки сотрудников. – Лоренс снова что-то печатает. – А, да, вы правы, доктор Фишер действительно работал у нас в то время. Но в ту конкретную ночь его не было.

Сердце у меня глухо екает, и я понимаю, что все мои подозрения были безосновательны.

– А других документов, по которым можно проверить, кто из врачей дежурил в ту ночь, не существует? – спрашиваю я.

– По крайней мере я о них ничего не знаю. – офис-менеджер качает головой. – Должно быть, вы что-то напутали. Я хочу сказать, обе фамилии ведь начинаются на одну букву. Дело давнее, ничего не стоит забыть или перепутать.

Я качаю головой.

– Доктор Фридленд тогда заболел.

Марджи беспомощно пожимает плечами и разводит в стороны руки ладонями вверх, как будто хочет сказать, что не знает, чем еще может мне помочь.

– Можно мне поговорить с доктором Фридлендом? Он здесь? – спрашиваю я.

– Нет, он в том году ушел на пенсию. Они с женой уехали в Испанию.

– А телефона он вам не оставил? – Если б я могла поговорить с ним, может быть, он меня вспомнил бы. Вспомнил бы, как заболел тогда желудочным гриппом.

– Извините, – говорит Лоренс, сохраняя сочувственное выражение лица, – но даже если б и оставил, мы не имеем права разглашать подобную информацию.

Я продолжаю стоять перед ней, усиленно соображая, что бы еще придумать такого, чтобы доказать свою правоту. Но в голову ничего не приходит.

– Ну что ж, ладно, спасибо. – Выхожу из офиса, понурив голову и опустив плечи.

Снаружи, в фойе, рецепционистка жизнерадостно прощается со мной, выражая надежду, что я нашла то, за чем приходила. Киваю, мямлю «спасибо» и иду через фойе к раздвижным дверям на входе.

На улице все так же мрачно, хотя дождь еще не пошел, и я на мгновение останавливаюсь на крыльце, чтобы вдохнуть полную грудь загрязненного, сырого воздуха. Может, я и вправду спятила? И Скотт прав? Но что бы ни говорила мне Марджи, я почему-то уверена, что информация в их системе неверна. Например, время рождения Лили указано с ошибкой на целые двадцать минут – или я действительно все забыла? А что, если Фишер действительно работал в ту ночь, но допустил какую-то ошибку, принимая Лили? И это он виновен в ее смерти? Мог ведь он иметь доступ к системе, чтобы заменить там свое имя на другое, а заодно подправить и время родов?

Н-да, это уже прямо теория заговоров какая-то… Может, это не доктор Фишер, а я стремлюсь подправить действительность в соответствии со своими представлениями о том, что правда, а что неправда? Нет, я же знаю, что права, но как мне это доказать, вот в чем вопрос…