Лунный камень - Уилки Коллинз (1992)

В свою очередь, Рэчель вышла из терпения; лицо ее вспыхнуло, а глаза гневно засверкали. Она обернулась к стряпчему и, указав на мистера Эбльуайта, спросила надменно:

— Что он хочет этим сказать?

Мистер Брефф вмешался в третий раз.

— Вы, кажется, забываете, — обратился он к мистеру Эбльуайту, — что вы наняли этот дом для мисс Вериндер, как ее опекун.

— Сделайте одолжение, не торопитесь, — перебил мистер Эбльуайт, — мне остается сказать одно последнее слово, которое я давно бы сказал, если бы эта… — он посмотрел на меня, придумывая, какое гнусное название должен он дать мне, — если бы эта буйная старая дева не перебила нас. Позвольте мне сказать вам, сэр, что если мой сын не годится в мужья мисс Вериндер, то я не думаю, чтобы и его отец годился ей в опекуны. Прошу вас понять, что я отказываюсь от опекунства, предложенного мне в завещании леди Вериндер. Говоря юридическим языком, я слагаю с себя звание опекуна. Этот дом был нанят на мое имя. Я беру всю ответственность за этот наем на себя.

Это мой дом. Я могу его оставить или отдать внаймы, как хочу. Я не желаю торопить мисс Вериндер. Напротив, я прошу ее взять отсюда свою гостью и свои вещи только тогда, когда это будет для нее удобно.

Он отвесил низкий поклон и вышел из комнаты. Вот каким образом мистер Эбльуайт отомстил за то, что Рэчель не захотела выйти за его сына!

Как только дверь за ним затворилась, тетушка Эбльуайт выказала необыкновенный прилив энергии, заставившей умолкнуть всех нас. У нее достало сил перейти через комнату.

— Милая моя, — сказала она, взяв Рэчель за руку, — мне было бы стыдно за своего мужа, если бы я не знала, что с тобой говорил его гнев, а не он сам. Вы, вы, — продолжала тетушка Эбльуайт, обратясь в мой угол с новым припадком энергии, — это вы раздражили его. Надеюсь, я никогда больше не увижу ни вас, ни ваших трактатов!

Она снова повернулась к Рэчель и поцеловала ее.

— Прошу у тебя прощения, душечка, от имени моего мужа. Что я могу сделать для тебя?

Постоянно упрямая во всем, капризная и безрассудная во всех поступках своей жизни, Рэчель неожиданно залилась слезами при этих незначительных словах и молча поцеловала тетку.

— Если вы мне позволите ответить за мисс Вериндер, — сказал мистер Брефф, — я попрошу вас, миссис Эбльуайт, прислать сюда Пенелопу со шляпой и шалью ее барышни. Оставьте нас наедине на десять минут, — прибавил он тихим голосом, — и вы можете положиться на меня; я устрою все как следует, к обоюдному удовольствию, вашему и Рэчель.

Доверие, какое это семейство питало к стряпчему, было просто удивительно. Не говоря более ни слова, тетушка Эбльуайт вышла из комнаты.

— Ах, — сказал мистер Брефф. — Кровь Гернкастлей имеет свои дурные стороны, я с этим согласен. Но все-таки в хорошем происхождении есть кое-что.

Сделав это чисто мирское замечание, он пристально взглянул в мой угол, как будто ожидая, что я уйду. Мое участие к Рэчель, несравненно более высокое, нежели его участие, приковало меня к стулу. Мистер Брефф отказался от надежды выпроводить меня, совершенно так, как это было на Монтегю-сквер. Он подвел Рэчель к стулу возле окна и заговорил там с нею.

— Милая моя мисс Рэчель, — сказал он, — поведение мистера Эбльуайта, естественно, оскорбило и удивило вас. Если бы стоило спорить с таким человеком, мы быстро показали бы ему, что он не смеет поступать самовольно. Но не стоит. Вы были совершенно правы, когда сказали, что на него не следует обращать внимания.

Он остановился и посмотрел в мой угол. Я сидела совершенно неподвижно, с трактатами под мышкой и с мисс Джейн-Энн Стампер на коленях.