Лунный камень - Уилки Коллинз (1992)

— Извините, — сказал он, — я не знал, что мистер Беттередж занят.

Он вынул из кармана бумажку и подал ее Беттереджу.

— Список на будущую неделю, — произнес он.

Глаза его опять устремились на меня, и он вышел из комнаты Так же тихо, как вошел.

— Кто это? — спросил я.

— Помощник мистера Канди, — ответил Беттередж. — Кстати, мистер Фрэнклин, вы с огорчением узнаете, что маленький доктор не выздоровел еще от болезни, которую он схватил, возвращаясь домой с обеда в день рождения мисс Рэчель. Чувствует он себя довольно хорошо, но потерял память в горячке, и с тех пор она почти к нему не возвращалась. Весь труд падает на его помощника. Практика у него сильно сократилась, остались одни бедные.

Они ведь не могут выбирать. Они должны примириться и с человеком пеговолосым и загорелым по-цыгански, иначе вовсе останутся без врача.

— Вы, кажется, не любите его, Беттередж?

— Никто его не любит, сэр.

— Почему же он так непопулярен?

— Сама его наружность против него. Потом, ходят слухи, что мистер Канди взял его с весьма сомнительной репутацией. Никому неизвестно, откуда он.

Здесь нет у него ни одного приятеля. Как же можете вы ожидать, сэр, чтобы после всего этого его кто-нибудь любил?

— Разумеется, никак нельзя ожидать. Могу я спросить, что ему нужно было от вас, когда он отдавал вам эту бумажку?

— Он принес мне список больных, сэр, которым требуется вино. Миледи всегда раздавала хороший портвейн и херес бедным больным, и мисс Рэчель желает продолжать этот обычай. Времена переменились! Времена переменились!

Помню, как мистер Канди сам приносил этот список моей госпоже. А теперь помощник мистера Канди приносит этот список — мне. Я дочитаю письмо, если вы позволите, сэр, — сказал Беттередж, опять придвигая к себе исповедь Розанны Спирман. — Невесело читать, уверяю вас. Но все-таки это отвлекает меня от моих печальных мыслей о прошлом.

Он надел очки и мрачно покачал головой:

— Есть здравый смысл, сэр, в нашем поведении, когда мы появляемся на свет божий. Каждый из нас более или менее сопротивляется этому появлению.

И мы совершенно правы в этом, все до одного.

Помощник мистера Канди произвел на меня такое сильное впечатление, что я не мог немедленно прогнать его из своих мыслей. Я пропустил мимо ушей последнее философское изречение Беттереджа и вернулся к вопросу о пегом человеке.

— Как его зовут? — спросил я.

— У него пребезобразное имя, — угрюмо ответил Беттередж:

— Эзра Дженнингс.

Глава 5

Сообщив мне имя помощника мистера Канди, Беттередж, по-видимому, решил, что он потратил достаточно времени на такой ничтожный предмет, и снова принялся за письмо Розанны Спирман.

Я сидел у окна, ожидая, пока он кончит. Мало-помалу впечатление, произведенное Эзрой Дженнингсом на меня (хотя в том положении, в каком был я, казалось совершенно непонятным, чтобы какое-нибудь человеческое существо могло произвести на меня какое бы то ни было впечатление), изгладилось из души моей. Мысли мои вернулись в прежнюю колею. Я еще раз перебрал в голове тот план, который наконец составил для будущих своих действий.

Вернуться в Лондон в этот же день, рассказать все мистеру Бреффу и наконец — "то было всего важнее — добиться (все равно какими способами и ценой каких жертв) личного свидания с Рэчель, — вот каков был мой план, насколько я был способен составить его в то время. Оставался еще час до отправления поезда; оставалась слабая надежда, что Беттередж может найти в непрочитанной еще части письма Розаны Спирман что-нибудь, что полезно мне было бы знать, прежде чем я оставлю дом, в котором пропал алмаз. Этого я и дожидался теперь.

Письмо заканчивалось в следующих выражениях: