Лунный камень - Уилки Коллинз (1992)

— Я не могу отнестись к вам, как к постороннему, мистер Дженнингс, — сказала она. — Если б вы только знали, какую радость доставили мне ваши письма!

Она взглянула на мое некрасивое морщинистое лицо с искренней благодарностью, настолько новой для меня со стороны моих ближних, что я не нашелся, что ей ответить. Я совсем не был приготовлен к ее доброте и прелести. Страдания многих лет, благодарение богу, не ожесточили моего сердца. Я был с нею неловок и робок, как юноша лет пятнадцати.

— Где он сейчас? — спросила она, высказывая откровенно преобладающее в ней чувство — горячее участие к мистеру Блэку. — Что он делает? Говорил ли обо мне? В хорошем ли он настроении? Как действует на него вид этого дома после того, что случилось в прошлом году? Когда вы ему дадите лауданум?

Нельзя ли мне поглядеть, как вы его нальете? Я так заинтересована всем этим; я так взволнована; мне нужно сказать вам десять тысяч вещей, и все они разом толпятся у меня в голове, так что я не знаю, с чего начать. Вы не удивляетесь моему интересу к нему?

— Нисколько, — ответил я. — Мне кажется, я его вполне понимаю.

Она была далека от игры в смущение. И ответила мне так, как могла бы ответить брату или отцу:

— Вы меня избавили от невыразимого страдания, вы дали мне новую жизнь.

Как могу я быть неблагодарной и скрывать что-либо от вас ? Я люблю его, — сказала она просто, — любила его от начала и до конца, даже тогда, когда была к нему несправедлива в своих мыслях, даже тогда, когда говорила ему слова самые жестокие, самые суровые. Может ли это послужить мне извинением? Надеюсь, что да, — боюсь, что только это одно и является извинением для меня. Когда он завтра узнает, что я в доме, как вы думаете…

Она не договорила и очень серьезно взглянула мне в лицо.

— Завтра вам остается только повторить ему то, что вы сказали сейчас мне, — ответил я.

Лицо ее просияло; она подошла ко мне на шаг ближе и с очевидным волнением стала перебирать лепестки цветка, который я сорвал в саду и вдел в петлицу своего сюртука.

— Вы часто с ним виделись в последнее время, — спросила она, — действительно ли вы увидели в нем это ?

— Действительно увидел, — ответил я. — Для меня нет ни малейшего сомнения в том, что произойдет завтра; хотел бы я иметь такую же уверенность в событиях этой ночи.

На этом месте разговор наш был прерван появлением Беттереджа с чайным прибором.

Мы вошли в гостиную вслед за дворецким. Маленькая старая леди, со вкусом одетая, сидела в уголке, целиком поглощенная какою-то изящною вышивкой. Увидя мой цыганский цвет лица и пегие волосы, она выронила работу из рук и слегка вскрикнула.

— Миссис Мерридью, это мистер Дженнингс, — сказала мисс Вериндер.

— Прошу прощения у мистера Дженнингса, — сказала почтенная дама мне , глядя, однако, на мисс Вериндер. — Поездка по железной дороге всегда расстраивает мои нервы. Я стараюсь привести их в порядок, занимаясь своей обычной работой. Не знаю, насколько эта работа уместна в настоящем, совершенно выходящем из ряда случае. Если она мешает вашим медицинским целям, то я, конечно, с удовольствием отложу ее в сторону.

Я поспешил дать разрешение на вышивание, точь-в-точь, как дал его на отсутствие лопнувшего чучела кобуза и сломанного крыла купидона. Миссис Мерридью сделала над собою усилие и из благодарности взглянула было на меня. Но нет! Она не смогла задержать на мне свой взгляд и снова обратила его на мисс Вериндер.

— С позволения мистера Дженнингса, — продолжала эта почтенная дама, — я попросила бы об одном одолжении. Мистер Дженнингс намерен произвести свой ученый опыт сегодня ночью. Когда я еще училась в пансионе, я присутствовала при подобных опытах. Они всегда кончались взрывом. Не будет ли мистер Дженнингс настолько любезен, чтобы предупредить меня заблаговременно, когда следует ожидать взрыва в настоящем случае. Я хотела бы переждать этот момент, если возможно, до того, как пойду спать.