Тайное место - Тана Френч (2018)

– Но зачем? Предположим, у нее был телефон Криса или хотя бы доступ к нему, почему же не подбросить его в ящик для находок вместе с телефоном Селены, если она пыталась отвести подозрения от их компании? Или, если хотела подставить Селену, почему не оставить оба телефона у той под матрасом? Нет объяснений, зачем предпринимать разные действия с двумя телефонами. Нет, Холли вне игры.

Эх, на пару бы часов раньше. И Мэкки был бы теперь нашим союзником, а не врагом.

Конвей, обдумав все за очередные два шага, кивнула:

– Ребекка. В одиночку.

Я вспомнил триединое создание, молчаливое и внимательное. В одиночку показалось неправильным словом.

– У нас по-прежнему недостаточно доказательств, – сказала Конвей. – Те, что есть, косвенные, прокуроры такого не любят. Особенно когда дело касается несовершеннолетних. А еще особеннее – когда это несовершеннолетний отпрыск богатеньких родителей.

– Косвенные, но их целый вагон. У Ребекки была масса причин испытывать неприязнь к Крису. У нее была возможность ночью выйти в парк. За день до трагедии ее видели с орудием убийства в руках. Она – один из двух человек, которые могли подложить телефон Криса туда, где он был обнаружен…

– Это если верить дюжине историй, изложенных полудюжиной таких же подростков, которые наврали нам с три короба. Любой нормальный адвокат развалит такое обвинение в пять минут. Уйма девиц имели гораздо больше оснований ненавидеть Криса. Еще семеро имели возможность по ночам шляться в парке, и это только те, о которых мы знаем. Как докажешь, что никто больше не обнаружил, где Джоанна хранит ключ? Телефон Криса: Ребекка или Селена могли найти его там, где бросил убийца, спрятать под матрасом, пока решат, как быть дальше.

– А что Ребекка собиралась делать с орудием убийства?

– Джемма все выдумала. Или Ребекка пришла купить дури. Или действительно заинтересовалась садоводством. На выбор. – Шаги Конвей стали шире. Теперь я уже знал, что это признак досады и озабоченности. – Или она шпионила в пользу Джулии, или Селены, или Холли. Мы-то понимаем, что они ни при чем, но как докажешь? А значит, у нас нет ничего серьезного против Ребекки.

– Нам нужно признание, – заключил я.

– Да, это было бы классно. Давай, вперед. И если ты такой мастер, подскажи заодно выигрышные номера в лотерее на следующей неделе.

– Слушай, вот что я понял про Ребекку, – не обращая внимания на подколки, продолжил я. – Она совсем не напугана. Хотя должна бы. В ее положении только полный идиот не боялся бы, а она далеко не идиотка. Но все же она нисколько нас не опасается.

– То есть?

– То есть, похоже, думает, что она неуязвима.

Конвей отмахнулась от ветки.

– Так оно и есть, блин, если мы не придумаем чего-нибудь сногсшибательного.

– Так вот, один раз я все-таки видел ее испуганной. В гостиной, когда все бились в истерике из-за привидения. Мы были так заняты Элисон, что не обратили внимания на Ребекку, а она была в ужасе, реально. Нас она не боится, верно, и неважно, чем мы будем грозить – доказательства, свидетели, ей на это плевать. Но она боится Криса, точнее – его призрака.

– И что? Завернешься в простыню и выскочишь из-за дерева, размахивая руками? Знаешь, я в таком отчаянии, что на все готова.

– Я просто поговорю с ней о привидении. Просто поговорю. Посмотрим, что получится.

До меня это дошло, когда я тусовался на газоне с Джоанной и ее свитой, – каждая девчонка в гостиной думала, что Крис явился именно за ней. А Ребекка это точно знала.

Конвей заинтересовалась.

– Тонкий лед, – буркнула она.