Ловец - Надежда Мамаева (2018)

— Ну что же, теперь мне понадобятся знания специалиста в области трансплантации воспоминаний. Как удачно, что буквально несколько дней назад я стал обладателем души именно такого специалиста.

Он приподнял на уровень глаз шкатулку из мертвого дерева. В ней был заточен дух архимага, что попался на расщеплении души собственной аспирантки. Призрак — занятный старикан, сумасшедший на всю голову, но гений. Жаль, что при его побеге был утерян отсекатель. Но хозяин кабинета не волновался, что оброненный в спешке кортик найдут: какой идиот будет обследовать барьер со стороны океана? К тому же тамошнее глубинное течение наверняка унесло чернокнижный артефакт куда подальше…

Шенни.

Дождь шелестел по крыше, окутывая все вокруг дремой. Вылезать из-под одеяла не хотелось. Но я твердо решила для себя: хватит. Не стоит тянуть с заявлением, а тем паче — с обманом. Чем дольше Зак считает меня простушкой с верфей, тем тяжелее мне будет признаться ему в невольном обмане. Поэтому-то сегодня до занятий я должна написать заявление на собственного мужа.

С такими мыслями решительно откинула одеяло и, на ощупь, ногами найдя домашние растоптанные тапки, великие мне на пять размеров, надела обувку. Сонная, попеременно завевающая, начала собираться.

Когда с нехитрым туалетом было покончено, и я вошла в кухню, Фло там уже не было, а остальные домочадцы, похоже, еще не проснулись.

Налив в кружку спитый чай, из достоинств которого значилось лишь то, что он — горячий, я закусила сухариками, квартировавшими в миске на столе и, подхватив сумку с талмудом, вышла.

В ранний час батискаф оказался полупустым, капитан — сцеживающим зевки в кулак, а пассажиры — и вовсе клевавшие носом. Даже двигатель махины, и тот проворачивал винт с особым скрипом, словно только — только разрабатывал свои лопасти после долгой стоянки. Зато в столицу я прибыла хоть и слегка промокшая, кутающаяся в подаренную шаль, зато ровно к открытию отделения Оплота.

Все та же секретарь встретила меня таким же, как и в первый раз, колким взглядом, но, на удивление, вопросов задавать не стала, а сразу проводила к мессиру.

Когда я оказалась в кабинете начальника столичного одоления Оплота тет-а-тет, то поняла: будет не просто.

Мессир смерил меня внимательным взглядом, а потом, прикурив свою трубку, осведомился чересчур заботливым тоном:

— Ну что, госпожа Хлоя Элгрис, заявление на мужа пришли писать?

Я пошатнулась, как от удара под дых и схватилась за спинку стула.

— Откуда вы…

— Знаю? — хитро прищурившись закончил за меня мессир, и сам же ответил: — Из достоверных источников.

Я же, придя в себя от неожиданности, подумала, что не надо долго ломать голову над именем этого источника, наглого, блондинистого и самоуверенного, которому тут же захотелось залепить оплеуху.

— Ну так вы будете заявление писать, или мне забыть вас навсегда? — задал очередной вопрос начальник.

Я лишь кивнула, но когда передо мной положили лист гербовой бумаги и писчее перо, а потом заботливо подвинули чернильницу, я все же не выдержала:

— Только увольте меня от вашей диктовки.

Мессир ничего не возразил, а лишь довольно попыхтел трубкой. В его загадочной полуулыбке мне почудилась хитрость прожженного лиса, но я упрямо тряхнула головой и принялась выводить руны. Слова ложились на бумагу легко. Даже ни одной кляксы на целый лист умудрилась не поставить, ни проколоть бумаги, ни ошибиться. Я писала, а все эмоции были где-то далеко, словно уже перегорели. Я излагала лишь сухие факты.