Ловец - Надежда Мамаева (2018)

Добралась я к дому Фло уже поздним вечером, изрядно поплутав, но как оказалось, свет в царстве карги горел вовсю. Дом жил. Ругался, сплетничал, мирился и любился, ел, горланил похабные песни…

С кухни донесся голос Марлен:

— … а в газете написано, что те, кто занимаются сексом, живут дольше.

Фло, беззлобно брюзжа, парировала:

— Марлен, ты, видать, решила стать бессмертной?

Я переступила порог кухни, в которой еще утром царил разгром. Примус, что я выронила, убегая, радовал взор вмятиной и начищенными до блеска боками.

— О, явилась, не запылилась! — увидев меня, воскликнула хозяйка.

Я переступила с ноги на ногу.

— Я в отделе Оплота была, — ляпнула, не зная толком, с чего начать.

— Да мы уже в курсе, что тут произошло. Спасибо соседям. А вот ты где пропадала? — самое поразительное, в сварливом тоне и неприятных вопросах старухи сквозила… забота.

Да, меня отчитают и стребуют ответа, но перед этим — накормят и дадут отдохнуть. И вот эта такая простая, грубая забота… она согревала лучше любого кашемирового пальто.

Спустя полчаса я глотала обжигающий взвар с облепихой и рассказывала о своей поездке, которая по вечернему времени на этой маленькой кухне казалась мне на редкость идиотской идеей. А Фло лишь хмыкала, Марлен же и вовсе порою хохотала.

— Ненормальная. Кто на ловцов-то жалуется? — выдала под конец моего рассказа красотка. — Им не перечат такие, как мы… Да даже аристократы — и то лишний раз предпочитают не связываться.

Отчего-то при этих ее словах хозяйка помрачнела. А когда же разговор, перевалив далеко за полночь, все же закончился, Фло, вместо того, чтобы идти спать, зашла в каморку, в которой я провела всю прошедшую неделю, и бухнула перед моим носом газетой.

С первой полосы «\Столичных ведомостей» на меня смотрел мой собственный портрет. Он размещался аккурат под заголовком: «Сегодня состоялись похороны Хлои Элгрис, наследницы состояния в несколько миллионов…».

— Ничего не хочешь рассказать? — вкрадчиво спросила Фло.

Я молча уставилась на снимок. Мысли метались, словно стая воронья, бестолково и чаще сбивая друг друга, чем помогая. Пауза затягивалась.

Фло села напротив меня, подперла подбородок рукой и задумчиво протянула:

— Вот бывают же люди. Вроде хочешь с ними поговорить, заглядываешь в глаза. А у них такой взгляд: свет горит, а дома никого нет…

Начни она жестко, с нажимом, возможно, я бы и закрылась, ушла в себя, ощетинившись иголками односложных реплик. А тут почувствовала: эта старуха меня поймет и не осудит. Может, даже от души отругает, но не осудит.

Я выдохнула, словно шагнула с моста в реку:

— Ладно, все, что ни делается — к лучшему. Правда, не всегда к моему лучшему, но да ладно…

Сегодня я определенно много рассказывала. Сначала мессиру, теперь вот Фло. И последней — без утайки. Она лишь качала головой, тяжело вздыхала, а когда я закончила, вынесла вердикт:

— Глупая, как есть, глупая. Только глупость твоя от материнской дури, — она прищурилась. — Только послушай совета старухи: не ходи пока ни к кому. Ни к этому Карлосу твоему, ни к ловцам. Осмотрись чуток. Второго шанса тебе Престололикий может и не дать. А если мужа хочешь наказать, то сейчас у тебя силенок маловато. Он тебя опять вокруг пальца обведет. Месть отстояться должна, созреть, как вино, чтобы крепкой быть, таять на языке, казаться приятной на вкус и сбивать с ног одним ударом. А сейчас ты, как кипящая на плите кастрюля с компотом: все внутри клокочет, но скорее сама себя обожжешь, чем кому-то достойно отомстить сумеешь.

Эта речь старухи заставила меня по-новому на нее взглянуть. Через что должна была она пройти в свое время, чтобы так хорошо разбираться в этой самой мести?

Фло же, не подозревая о моих мыслях, продолжила: