Дикарь - Сойер Беннетт (2015)

Я стою еще пару минут, пытаясь решить, что же мне делать. В конце концов, я думаю о Парайле и о том, чему он меня учил, когда я был маленьким мальчиком, когда один из старейшин племени умирал.

По обычаю, на тело наносили символы, которые обозначили, что человек направляется в последнее свое путешествие в этой жизни. Венок из сплетенных бамбуковых листьев помещали над его головой, вкладывали ему в руки цветок дикой орхидеи. Так его помещали лежать в центре погребального костра, и затем его тело сжигали, пока не сгорало все, кроме костей.

Когда угли остывали достаточно, чтобы к ним можно было прикасаться, женщины просеивали золу и собирали кости, которые оставались после сожжения. Затем, их перетирали в каменной ступке, пока они не превратятся в пыль. Добавляли молоко, смешанное с растолченным бананом, и завершался ритуал погребения тем, что каждый человек в племени делал по глотку этого напитка, пока он не заканчивался.

— Почему мы пьем напиток, сделанный из костей умершего? — спросил я Парайлу, когда мне передали сосуд с напитком.

Положа мягко руку мне на плечо, он проговорил:

— Ты знаешь, что дает начало новой жизни, это когда женщина и мужчина ложатся вместе, правильно Кордейро? (прим. Сынок)

Я кивнул, потому что понимал это. Это было одним из первых вещей, которые рассказал мне Парайла, после того как я впервые увидел, как соединяются мужчина и женщина.

— Смотри, этим действием мы возвращаем душу умершего к жизни. Мы употребляем напиток из костей, чтобы сделать его частью нас. Затем, когда зарождается новая жизнь, часть умершей души человека возвращается, и его дух навсегда остается с племенем. Он с нами, жизнь не прерывает своего круга. Ты всегда будешь возвращаться в том или ином обличии. Все возвращается, в конце концов, на свои места.

Пока я смотрел, как парикмахер берет кисточку и аккуратно смахивает остатки волос с его шеи, я думал над тем, чему меня учил Парайла. Все, в конце концов, возвращается на свои места.

Я не стал раздумывать больше ни минуты. Войдя, я спросил, во сколько мне обойдется стрижка и затем отдал нужную сумму.

Когда он развернул меня в кресле, и я увидел себя в зеркале, я ждал, что печаль и сожаление настигнет меня из-за того, что я обстриг свои волосы, потому что именно они обозначали меня, как карайца. Но сожаления не было. Я смотрел на себя с интересом, ничего, что было немного коротковато по бокам, зато он оставил немного длиннее спереди. Мои волосы были волнистыми и без длинных локонов, которые спускались бы по плечам, вытягивая их, они закручивались на концах по-разному, десятками способов. С этой прической я выглядел моложе, я так думал, и, в общем, я был доволен.

Стоя снаружи около парикмахерской, я смотрю налево и направо, пытаясь решить, что мне делать дальше. Нет сомнений, что Мойра уже проснулась, но я все еще не был готов встретиться с ней. Я не знал, на каком этапе сейчас находятся наши отношения, и я определенно не был готов выяснять это прямо сейчас.

Поэтому я разворачиваюсь и иду в противоположном направлении.

Мне необходимо больше времени, чтобы подумать.

Внезапно, я понимаю, что потерялся.

Как, черт возьми, это случилось?

Я ориентировался по Амазонке большую часть моей жизни, прорубая дорожки моим мачете и исследуя неизведанные места. И всегда находил дорогу обратно.

Но после прогулки в пригороде Эванстона штата Иллинойс, черт, если бы я только мог представить, где я нахожусь.

Повернув на новую улицу, я надеюсь увидеть что-то знакомое, но абсолютно ничего, новые достопримечательности и новые звуки. Я прохожу еще пару кварталов, пока не выхожу на новую улицу, на которой находятся всевозможные маленькие магазинчики и кафе. Маленькая закусочная, Антикварный магазин — даже и не представляю, что это может означать, и слесарная мастерская. Так же не представляю, что это может значить.