За столиком воцаряется тишина, пока они обдумывают это предположение. Я запихиваю в рот увядший листик салата и молю, чтобы мы сменили тему.

«Я Чарльз Доннели. Мне жаль».

Его слова все звучат в моей голове, и я не пытаюсь избавиться от них. Это как песня, засевшая в сознании. Ты заставляешь себя слушать ее сто раз подряд, пока тебя не начнет тошнить. Я же заставляю себя думать о словах Чейза… нет, Чарльза. О том, как побледнело его лицо, какое страдальческое выражение появилось на нем, когда он понял, кто я. Может быть, если думать об этом долго и настойчиво, я смогу спокойно осознать, что случилось.

– Хотя он… сексуальный, как вы думаете? – спрашивает Мейси тихим голосом.

Скарлетт возмущенно вздыхает.

– О боже, Мейси.

– Я просто утверждаю: он сексуальный, и вы все соврете, если будете это отрицать. – Надувшись, Мейси откидывается на спинку стула.

Я склоняюсь над салатом и надеюсь, что подруги не видят моих пылающих щек. В ночь субботы я думала, что он самый привлекательный парень, которого я видела. Я по-прежнему так считаю, но от этого только хуже. Кладу вилку и делаю глубокий вдох.

– Он не сексуальный. Он отвратительный. Он убил человека, – с отвращением говорит Ивонн.

– Не просто человека, – Скарлетт повышает голос. – Сестру Лиззи. Он убил сестру Лиззи.

Она говорит достаточно громко, и разговоры за соседними столиками стихают. Я хочу спрятаться под стол. Когда-то мне казалось, что мой худший день в школе был в третьем классе. Тогда Мишель Харви разлила мне на колени свой яблочный сок, а Колин Рили бегал и рассказывал всем, что я описалась. Потом поняла, что худшим стал день, когда проводили церемонию прощания с Рейчел. Я не плакала, и все смотрели на меня с подозрением: как будто я должна была свернуться в комок и стать ни к чему не способной.

Я стараюсь сменить тему.

– Так что там с домашкой по расчетам, трудная? – спрашиваю я Скарлетт.

К счастью, она моментально отвлекается.

– Нет. Она задала всего пять задач, и мы их все разбирали на уроке.

– Отлично.

– Хочешь, пройдемся по ним сегодня? – предлагает она. – Можем початиться онлайн.

– Нет. Думаю, займусь ими, как только приду домой, а потом завалюсь спать. У меня голова болит.

– Конечно, будет болеть, – щебечет Мейси. Она кладет мою голову себе на плечо. – И тебе стоит завтра остаться дома.

Я и останусь, если тут все будет продолжаться в том же духе.

* * *

Весь оставшийся день я ходила по школе как во сне. Слухи распространялись. Это напоминало первый день в старших классах, когда все шептались, прикрываясь ладонью: «Вон идет сестра убитой девушки».

Как только звенит звонок с последнего урока, я вставляю наушники и делаю музыку так громко, что ушам больно. Но не убираю звук и не снимаю наушники, пока автобус не подъезжает к остановке. Усталая, тащусь домой.

Там ждет мама. В выражении её лица и напряженной позе заметна озабоченность. Но меня этим не купишь. Трясущейся рукой я провожу по волосам.

– Как прошел день? – Она пытается взять у меня рюкзак.

Я отстраняюсь от нее и роняю рюкзак на свою полку шкафа в прихожей. Конечно же, на полках Рейчел пусто. Мама следит за этим, словно сестра однажды появится и ей понадобится место, куда поставить ботинки и повесить пальто.

– А ты как думаешь? – Тревога в ее взгляде подсказывает, что она слышала о появлении в школе Чарли Доннели. – Ты знала, что он будет ходить в старшую школу Дарлинга?

Она медлит лишь секунду, но мне все становится понятно.

– О боже, ты знала, – обвиняю я. Родители знали, что он снова в городе, и ни слова не сказали мне об этом?

– Прости. Когда медсестра позвонила и сообщила, что тебе плохо… Знаю, мы должны были предупредить тебя прошлым вечером. Просто это было… Мы были слишком… – Она замолкает, не в силах найти слова.