Дикая и опасная - Kирa Стрeльникoва (2017)

— Гарик, я разберусь, — отрывисто произнес Тим, не сводя с меня прищуренных глаз, и показалось, они аж светятся в темноте. Бродин почесал в затылке, пожал плечами, бросил на меня еще один косой взгляд и вышел со склада. — А кое-кому я сейчас за самодеятельность так задницу надеру, месяц сидеть не сможешь! — пригрозил Верден, и в какой-то момент мелькнуло опасение, что ведь так и сделает.

Я мимолетно умилилась: он так забавно злится, хотя чувствую, как от Вердена исходят волны тревоги. Несмотря на слабость, не хотевшую покидать тело, и хлюпавшую в носу кровь, меня обуяло нездоровое желание похулиганить, видимо, как всегда, на волне эйфории. Я усмехнулась, осторожно поднялась, порадовавшись, что ноги худо-бедно держат, склонила голову набок и выдала слегка охрипшим голосом:

— Значит, только лежать смогу, получается, да? Целый месяц? А силенок-то хватит на такой марафон, Верден?

Он на мгновение прикрыл глаза, с шумом втянул воздух и в два шага оказался рядом, схватив меня в охапку.

— Я тут ее ругать пытаюсь, а она в пошлостях упражняется, совсем страх потеряла, да? — Раздражение прорывалось в каждом его слове, а взгляд все еще горел злостью.

Надо успокоить… За меня ведь беспокоится, знаю, потому и кипятится, что не сказала о задумке. Потенциально опасно было, наверняка Тим переволновался, как откатом задело. Я обняла его за пояс и поцеловала, куда достала — получилось, в ключицу. Верден-то меня на целую голову выше, я макушкой ему в подбородок упираюсь, если без каблуков. Потом прижалась щекой к груди, слушая быстрый стук сердца.

— А давай ты меня утром ругать будешь, хорошо? — кротко предложила, тихонько шмыгнув носом — кровь вроде уже перестала щекотать ноздри.

— Ты хоть скажешь, зачем в шар без страховки полезла? — буркнул Верден, но не торопился отпускать, его ладонь словно бы в рассеянности провела по моей спине. — И чего там нашаманила, что отдачу даже через склад и Гарик почувствовал?

— Мм… — Я порадовалась, что он не может видеть хитрой ухмылки на моем лице. Начала медленно выписывать пальцем узоры на теплой коже, слабость и головокружение почти прошли, уступив место совершенно другим желаниям. — Ти-и-им, а попросишь как следует?.. — Я подняла голову и встретилась с ним взглядом.

Ну вот, совсем другое дело, злости как не бывало.

— Что? — тихо переспросил он, и мое дыхание моментально участилось, потому что, когда Верден говорил таким голосом, мои инстинкты с ревом начинали бить копытом и раздувать ноздри.

Я откинулась назад, держась за его пояс, и тряхнула головой, довольно улыбнувшись. Все, вопрос моего плохого поведения однозначно перенесен на утро. А там, как я уже говорила, победителей не судят.

— Попроси меня, Тимон, — повторила я, прикрыв глаза и наблюдая за ним сквозь ресницы. — Будешь хорошим мальчиком, может, и расскажу… — проворковала, выгнувшись чуть сильнее и прижавшись к его бедрам.

— Ч-черт, — выдохнул он и резко притянул меня к себе, заткнув рот поцелуем.

Ох, и как же мне нравилось каждый раз видеть, как у Вердена срывает башню от моих действий! В общем, разговор стопудово до утра откладывается.

— …Сонь, ты же спугнула его, получается, понимаешь? — хотя время близилось к рассвету, спать мы не торопились — поскольку Тим был ну просто очень-очень хорошим мальчиком, пришлось рассказать про мой эксперимент. — Даже если мы каким-то чудом в течение сегодняшнего дня вычислим адрес, он там не останется, свалит в ближайшее время.

— Зато он теперь занервничает, — возразила я, по давней привычке распластавшись на Вердене. — А когда человек нервничает, он склонен делать ошибки.