Дикая и опасная - Kирa Стрeльникoва (2017)

— Да так, — небрежно ответила и добавила: — Я знаю это упражнение, тренировалась в свободное время, еще до зачисления сюда.

Николаич крякнул, пошевелил бровями и что-то пометил на моем листочке.

— Продолжаем, продолжаем! — прикрикнул он на притихших студентов.

— Мм, Сонька, да ты самородок, — мурлыкнул за спиной негромкий, довольный голос альбиноса. У него оказался стандартный для всех поступавших класс А, что меня обрадовало донельзя — то, что я сильнее его по способностям, повышало мои шансы отделаться от наглого альбиноса. — Возьмешь в ученики?

Молча показала через плечо средний палец и вернулась к дыханию. Успокаивало, знаете ли.

Протестировав остальных, Николаич хлопнул в ладоши, прекратив упражнение. Кроме меня из шестнадцати человек в требуемые десять минут уложились только трое, и, к моему сожалению, Верден был среди них. Ольга осилила пять минут, что тоже было неплохо.

— Дома перед сном тренироваться каждый день, — категорично заявил Николаич. — Теперь на каждой лекции буду проверять в начале.

Кто-то сдавленно застонал.

— Следующее упражнение, — невозмутимо продолжил препод. — Расслабляем мышцы. В идеале его надо выполнять лежа, но это тоже дома, — что показательно, ни одной шутки не последовало. Николаич зарекомендовал себя хорошо в плане дисциплины. — Сейчас сели поудобнее, — народ задвигался, я откинулась на спинку стула, положив руки на колени, — почувствовали свое тело, от лица до кончиков пальцев на ногах… — Голос Николаича приобрел глубину, стал низким, тягучим. — Начинаем с лицевых мышц… — пауза. — Шея, затылок… вы чувствуете каждую мышцу, она становится мягкой… податливой… невесомой… — снова пауза. — Плечи, грудь… дыхание, раз… два… три…

И снова знакомое мне упражнение, я давно его перед сном делала. Подчиняясь дыханию, мышцы расслаблялись одна за одной, как по цепочке. Тело перестало чувствоваться, звуки снова отодвинулись, и вокруг меня образовалась пустота. Голос Николаича затих, перейдя в шепот, и вдруг темноту перед глазами расцветили яркие всполохи: удивление рванулось, грозя нарушить концентрацию, я на автомате жестко подавила ненужную сейчас эмоцию, сосредоточившись на дыхании. Ух ты, кажется, я вижу ауры! В основном белого цвета, неровные по краям и там же окрашенные у кого в зеленоватый, у кого в голубой, а у кого-то в насыщенный синий. Еще попадался красный и желтый. Эмоции? Наверное. Николаич переливался темно-зеленым с вкраплениями красного. Я засмотрелась, и когда неожиданно аура препода направилась ко мне, перепугалась — вдруг что-то не то делаю?!

— Александровская! — гаркнул он, я вздрогнула, чуть не подскочив, и уставилась на него ошалелыми глазами. Взгляд Николаича вперился в меня, просвечивая словно рентгеном. — Ты вот что сейчас учудила, самоучка?! — грозно спросил куратор, уперев руки в бока и нахмурившись.

— Э… а что? — робко поинтересовалась, хлопнув ресничками.

— Ты что на первом курсе делаешь, Сонька? — ворчливо буркнул препод, заложив руки за спину, но его взгляд выдавал настоящие эмоции Николаича — он был очень доволен. — Ауры видеть начинают хорошо если к середине первого, а то и к началу второго! — пояснил он, видя мои удивленно поднятые брови.

Студенты зашушукались, поглядывая на мою скромную персону, а я почувствовала себя неуютно от такого пристального внимания и поежилась. Взгляд Вердена прожигал дырки в спине, и даже гадать не хочу, какие мысли бродят в его голове насчет меня. И как потом с последствиями этих мыслей бороться.

— Я стрелять не умею, — брякнула первое, что пришло в голову.

Народ нервно заржал, и у меня тоже вырвался смешок.