Поворот оверштаг - Владислав Савин (2012)

— Исключено! Во-первых, в отличие от капиталистических стран, где офицеры, как правило, выходцы из эксплуататорских классов, эти товарищи не имеют никакого отношения ни к дворянству, ни к буржуазии, ни даже, уж простите, к тогдашней партийной верхушке. А упрощенно говоря, «бедные, честные, служивые, которым за державу обидно». Во-вторых, у всех у них резко отрицательное отношение к своему же капитализму, вплоть до активного его неприятия, зато с нами связываются надежды «что-то изменить, чтобы не было как у нас». В-третьих, никто из них, включая и самого Лазарева, не помышляет ни о какой собственной политической роли. Зато считает, как принято у них в пропаганде, ВКП(б) за единый монолит, во всем идущий за волей товарища Сталина, то есть заведомо находятся в стороне от известных внутрипартийных течений… Ну вы понимаете, товарищ нарком. В-четвертых, по их же мнению, а при чем тут наш народ и армия, сражающаяся насмерть с врагом? Так что по нашим они не ударят, скорее по фашистам выпустят весь боезапас. Ну и в-пятых, мы в их восприятии устойчиво «свои». А помогать своим в войне — это святое дело.

— Внутрипартийные течения… Скажите уж прямо: троцкизм! Ну а как же их резко антиамериканские настроения? Не боитесь, что они свою войну развяжут?

— Нет, товарищ нарком. Лазарев говорил, что после того, что американцы с нашей страной сделали, он с большим удовольствием бы их авианосец или линкор утопил. Но только если на то приказ поступит. Он же не стал по англичанам стрелять, когда они возле «Тирпица» толклись? Хотя, наверное, просчитывал, можно ли утопить и списать все на немцев.

— Вы можете поручиться за эти свои слова?

— Да. Поручусь. Может быть, когда-нибудь, после войны, они и составят некоторую проблему из-за той же разницы в психологии, но это будет нескоро, и лишь в том случае, если мы это допустим. А сейчас они и сражаться за нас будут, и умирать. Вот только последнего не надо, поскольку даже матросы у них — это носители уникальных для нас знаний и умений. А если флотские товарищи решат использовать корабль в боевых действиях, то заменить какого-нибудь старшину первой статьи, спеца по автоматике, мы не сможем никак.

— Ну что же, Александр Михайлович, вы с потомками ближе знакомы. Но все же я взгляну на них сам. Перед товарищем Сталиным вместе отвечать будем. И если вы правы, примем план один за основной.

От Советского Информбюро, 18 сентября 1942 года.

В течение ночи на 18 сентября наши войска вели бои с противником на северо-западной окраине Сталинграда и в районе Моздока. На других фронтах существенных изменений не произошло.

На северо-западной окраине Сталинграда наши войска отбивали атаки танков и пехоты противника. Артиллеристы части, где командиром тов. Толбухин, уничтожили 12 немецких танков и до двух рот гитлеровцев. На другом участке два батальона пехоты противника ворвались на одну из улиц города. Наши бойцы встретили немцев сосредоточенным огнем из пулеметов и автоматов. В завязавшейся затем рукопашной схватке гитлеровцы были разгромлены и отступили, потеряв убитыми и ранеными до 500 солдат и офицеров.

Капитан 1-го ранга Лазарев Михаил Петрович.

Москва, Кремль.

Ну вот — дождались! Сейчас увидим то ли величайшего гения, то ли величайшего злодея двадцатого века. Но — величайшего. Если не согласны, то скажите, кто, на ваш взгляд, самый-самый (в смысле, оставивший наибольший след в истории)? Еще Ильич, может быть?

Мы — это я, Григорьич, Сирый, Большаков. Еще Лаврентий Павлович, с которым мы уже достаточно наобщались, пока летели. Ничего жутко кровожадного в нем я не заметил, на секс-маньяка совершенно не похож. По манере держаться, просто большой начальник из «оборонки», каких я в той еще жизни навидался, но очень хороший, толковый: все схватывает моментом, четко отделяя главное, видит суть вещей, по крайней мере в технических вопросах. И конечно, Кириллов. Ну куда без него?