Тайна персидского обоза - Иван Любенко (2013)

— Внучка, внук и племянник мужа. Он, кстати, священника пригласил, чтобы выгнать из дома нечистую силу. Да только проку никакого: у батюшки во время молитвы кадило потухло, раздались стоны и свист такой, что кровь в жилах останавливалась. Неожиданно в жирандоли зажглись свечи. Святой отец со страху из дома выскочил, приговаривая, что где-то рядом затаился сатана. За ним входная дверь захлопнулась с такой силой, что оторвалась одна из петель. А потом ветер стих и начался ливень. В общем, страх господний…

— Ну, хорошо. Положим, я осмотрю дом. Когда госпожа Загорская намерена меня принять?

— В любое время, Клим Пантелеевич.

— Не сочтите за труд, Викентий Станиславович, передайте вашей пациентке, что я приду завтра в десять.

— Вот и договорились.

II

Лето в Ставрополе — лучшее время. Город благоухает ароматом спелых фруктов, а в садах разливается неподражаемая соловьиная трель. В кронах высоких тополей равномерно отсчитывает чей-то короткий век кукушка и на невидимой флейте высвистывает несложную мелодию иволга. Восточный степной ветер доносит терпкий запах чабреца, зверобоя и мяты.

По улицам, мощенным речным булыжником, важно следуют извозчичьи коляски с надувными шинами и сиденьями, обитыми малиновым бархатом. Их почти не слышно. Зато телеги, дроги и тарантасы издают беспорядочный и нестерпимый стук, к которому, правда, обыватель давно привык и просто его не замечает.

Жизнь сытого южного края течет лениво и благочинно. Торговцы холодным квасом, пирожками с зайчатиной, карамельными петушками и сахарными персиками предлагают прохожим товар и, не найдя отклика, вздыхают и сами им угощаются. Дремлющие в лавках приказчики вздрагивают от трели дверных колокольчиков и неторопливо занимают места у высоких деревянных прилавков.

А спадет жара — и зайдутся благозвучным перезвоном колокола на звоннице храма Казанской Божьей Матери, оповещая православных о скорой вечерней молитве. Неспешно потянется по домам простой и служивый люд с полными кульками сластей для ребятишек. Хозяйки достанут из холодных погребов «что бог послал» и, помолясь, сядут ужинать за общий семейный стол. Затеплятся в окнах желтыми пятнами фотогеновые лампы, и город медленно отойдет ко сну. Только заслышится где-то вдалеке трель нейзильберового полицейского свистка и лай разбуженной цепной собаки. Все как обычно. Тихо и чинно. И так день за днем — провинция…

«А что может быть лучше всего этого?» — мысленно рассуждал присяжный поверенный окружного суда Клим Пантелеевич Ардашев, вышагивая по асфальту Николаевского проспекта, именовавшегося когда-то Большой Черкасской улицей. Отставной коллежский советник Министерства иностранных дел России вспоминал, как четыре года назад карьера тайного агента неожиданно закончилась и будущее рисовалось только в черных тонах. Но постепенно тьма рассеялась, и на смену ей пришла новая, не менее интересная, чем прежде, жизнь. Он вернулся в город своего детства и занялся частной юридической практикой, наслаждаясь спокойствием и размеренностью патриархальных устоев. Да вот только мир, вступив в безумный двадцатый век, будто сошел с ума, и отголоски этого сумасшествия докатились и до южных окраин империи.

С тех пор адвокат Ардашев раскрыл более двух десятков громких преступлений, оказавшихся не по зубам местной сыскной полиции. Слава о его способностях давно перешагнула за пределы губернии. И даже «Московский листок» поместил фотографический снимок Клима Пантелеевича с подробным описанием истории расследования таинственного убийства директора московского отделения Торгового дома Бушерон господина Жоржа Делавиня и его двадцатилетнего сына Людовика.