Отель «Петровский» - Альбина Нурисламова (2020)

– А как же бизнес? – равнодушно спросил он, потому что нужно было как-то реагировать. На самом деле Илье это было безразлично.

– Делом можно и на расстоянии управлять. Главное, персонал подобрать. Или, возможно, продам. Не решила еще. Одно точно знаю: не хочу жить в Быстрорецке.

Лариса умолкла, Илья задумался о своем и тоже молчал, пока до него не дошло, что она ждет реакции. Надо спросить, удивиться, сказать еще что-то подобающее, но он не мог, и тогда Лариса проговорила:

– Не хочешь со мной?

– Что? – опешил он. – Зачем?

– Вот и ответ, – грустно усмехнулась она.

– Прости, Лариса.

– Не за что извиняться. Все нормально. – Она легонько вздохнула. – А у нас ведь могло бы получиться. И все еще может. Ты мне нравишься, ты ведь это знаешь?

– Знаю.

– И?..

Илья снова попросил прощения, сознавая, что это звучит глупо.

– Ладно, – решительно проговорила Лариса. – Давай закругляться. Тебе не до меня сейчас. Позже созвонимся и поговорим.

Он не успел ответить, как Гусарова повесила трубку, то ли не желая признавать поражения, то ли уверенная, что дело и вправду всего лишь в том, что момент неподходящий.

Илья посмотрел на умолкнувшую трубку и убрал ее в карман. Через пару минут он забыл о Ларисе, вернувшись мыслями к Мише.

Он не может умереть. Миша был всегда, сколько Илья себя помнил – и должен быть всегда. Ему пришло в голову, что можно посоветоваться с Семеном Ефремовичем – ученым, к которому Миша обращался за помощью, желая спасти Илью, но он не знал ни номера его телефона, ни адреса, поэтому идею пришлось отбросить.

Открыв дверь в коридор, Илья увидел: что-то произошло. Сердце тяжело стукнулось о ребра, в горле стало сухо. Леля стояла возле двери, прижав стиснутые в замок руки к груди, Юрий Олегович сидел, вцепившись в подлокотники, будто ему не доставало сил встать.

– Что? – выдохнул Илья.

Леля и Юрий Олегович повернули к нему головы и уставились на Илью, похожие при этом на диковинных птиц.

– Ну? – крикнул он, потому что оба молчали.

– Лампочка загорелась, – шепотом ответила Леля. – И все побежали туда. А нам не разрешили.

Матвеев-старший по-прежнему не говорил ни слова.

Илья никак не мог сообразить, хорошо это или плохо, почему загорелась эта самая лампочка. Все мысли улетучились из головы, он подошел к двери и теперь стоял рядом с Лелей, а отец Миши сидел в кресле, уставившись на то место, где только что был Илья.

Спустя какое-то время дверь открылась и оттуда вышел лечащий врач. У него было неопределённое выражение лица: брови хмурились, а губы улыбались, в глазах застыло недоумение.

Они смотрели на него, как на судью, ожидая приговора.

– Михаил пришел в себя, – проговорил доктор. – Он просто как будто проснулся и…

Его не дослушали. Не спрашивая разрешения, оглушенные этим известием – долгожданным и вместе с тем неожиданным, Илья, Леля и Юрий Олегович, оттолкнув доктора, ворвались в реанимацию.

– Подождите! Нельзя же так! Пациент еще слаб! Это запрещено! – неслось со всех сторон, но никто из них не обращал внимания на возмущенные возгласы медперсонала. Врачи и сестры, видимо, поняли, что настаивать бесполезно, и не стали их прогонять.

Секунда – и они окружили кровать, на которой лежал Миша. У Лели по щекам текли крупные слезы, губы Юрия Олеговича тряслись и все лицо как-то дергалось и прыгало.

Миша выглядел так же, как и во все эти бесконечно-страшные дни: желтоватая кожа, впалые щеки, безвольные руки. Вот только глаза сейчас были открыты и смотрели вполне осмысленно. Но что за мысль читалась в этих карих глазах, Илья понять не мог.

Он все ждал, когда же Миша скажет что-то в своем обычном духе, отпустит шуточку, хотя бы улыбнется, но он просто молчал и смотрел на каждого по очереди, переводя взгляд с одного на другого.