Корявое дерево - Рейчел Бердж (2020)

В гостиной Стиг лежит, растянувшись на диване, а в печи гудит жаркий огонь. Кожаное пальто расстелено на полу, его рукава широко раскинуты, как будто оно обозначает место преступления. Поначалу мне кажется, что Стиг в отключке, но нет, его глаза открыты. У ног стоит почти опорожненная бутылка бренди. У него раздражающая привычка брать все без спроса.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Стиг вздрагивает:

– Ты меня напугала! – Он нервно смеется. – Это вращающееся колесо прялки навело на меня жуть.

Я пожимаю плечами, не желая об этом говорить. Он садится и отодвигается в сторону. Может быть, он рассчитывает, что я сяду рядом с ним? Положив руку на спинку дивана, я оглядываю кухню. Посуда вымыта, и кухня сияет чистотой.

– Я пришла за масляной лампой. Кажется, электричество вот-вот вырубится.

– Вырубится?

– Это значит – отключится.

Лампочка над нашими головами горит ровно, не мигая, и Стиг удивленно вскидывает бровь.

– Когда умер мой отец, я тоже не мог спать.

– О, прости. Я не знала.

– С какой стати тебе было это знать?

Я чувствую, что краснею. Пожалуй, он прав – я и впрямь ничего о нем не знаю.

Стиг жестом приглашает меня сесть рядом с ним, но я качаю головой, не желая дотрагиваться до его одежды. Он хмурится и, пожав плечами, отворачивается. Боясь, что я обидела его, присаживаюсь на подлокотник дивана.

Он не отрываясь смотрит на огонь.

– Говорят, что со временем горе начинает переноситься легче, как это случается, когда у тебя грипп. Но никто не говорит, что, когда ты теряешь того, кого любишь, это больно, как удар кулаком в живот.

Скорбь наполняет мои глаза слезами. Потеря Мормор – это и впрямь как сокрушительный удар кулаком. Я чувствую такую боль, что не знаю, смогу ли когда-либо исцелиться.

– А горе правда начинает переноситься легче, когда проходит время?

Стиг пожимает плечами:

– Самыми худшими были первые дни. Мне снились кошмары, такие жуткие. Отец казался не самым легким человеком, иногда с ним непросто было жить, но после того, как его не стало… не знаю. Мне надо было столько всего ему сказать, но вдруг оказалось, что уже слишком поздно. Думаю, я тогда злился. – Он выдавливает из себя улыбку. – Каждый день отличается от предыдущего, но да, со временем горе начинает переноситься легче. Теперь я думаю только о хороших временах, которые мы провели вместе. Так вспоминать отца уже не настолько больно.

Мне хочется ему поверить, но когда я думаю о счастливых летних каникулах, которые проводила с Мормор, мне начинает еще острее ее не хватать. Не желая говорить о себе, я вместо этого задаю вопрос ему:

– А твой отец… сколько времени прошло с тех пор?

– Полгода.

Он подбирает свое пальто с пола и кладет его себе на колени.

– Оно принадлежало ему. Это была единственная вещь, которую я взял себе после его смерти. – Я вспоминаю, как дотронулась до пальто в дровяном сарае и как мне показалось, что у того, кто его носит, раздвоение личности. Разумеется, это и были две разные личности. Я почувствовала эмоции не одного человека, а двух.

Стиг показывает на локоть одного из рукавов:

– Это прожженное место появилось в прошлом году, когда мы вместе отправились в поход и ночевали на природе. Из костра выкатилось полено прямо на этот рукав. – И он показывает мне бежевую подкладку: – А вот это темное пятно – след бензина. Я знаю точно, потому что он посадил его, когда я помогал ему чинить мотоцикл.

Стиг сгребает поношенную кожу в кучу и сжимает ее руками. Его голос полон чувства:

– Он надевал это пальто каждый день. Он был в нем, когда…

– Как он умер? – спрашиваю я.

Лицо Стига мрачнеет.

– Прости, это не мое дело.

Он с трудом сглатывает.

– В аварии на дороге.

– О, мне очень жаль.

Стиг бормочет: