Куинн сидит за столиком в кафе на улице Сент-Олдейт и смотрит на экран своего планшета. Но не на свою страницу в «Фейсбуке» (хотя в последние дни у него завязалась активная переписка с женщиной-констеблем из Брайтона). Он сосредоточен на чем-то другом. А может быть, даже напал на какой-то след…

Гарет увеличивает изображение до максимума и вновь пристально смотрит на него.

* * *

– Мне нужно больше времени, Адам. Все очень сложно… есть кое-что… я должна быть уверена…

Она умудряется позвонить в самый тяжелый день. И хотя я полностью осознаю это, все-таки начинаю заводиться:

– Уверена в чем, Алекс? Во мне? В нас? Как ты можешь быть уверенной в чем-то, черт возьми, когда ты со мной даже не разговариваешь?

– Прошу тебя, – в ее голосе появляются умоляющие нотки. – Я вовсе не хочу сделать тебе больно…

– Да неужели? Я бы посоветовал тебе поставить себя на мое место…

А потом я делаю то, что не делаю практически никогда. И ни с кем. И уж точно не с Алекс.

Я разъединяюсь.

Потому что внезапно понимаю, что я сыт по горло. Сыт этим делом. Сыт этой абсурдной ситуацией с Алекс. Встаю и иду к двери, где чуть не натыкаюсь на Куинна, который явно хочет поговорить со мной.

– Босс?

– Не сейчас. Меня нет.

Он таращится на меня. На куртку, которую я оставил на стуле.

– На улице чертовски холодно… я хочу сказать…

– Наплевать.

* * *

Большими шагами выхожу на тротуар и останавливаюсь. Я все еще с трудом дышу, но уже начинаю понимать, что это была нелепая идея. Все люди на улице укутаны в шарфы, шапки и перчатки, включая мужчину, стоящего на противоположной стороне улицы и смотрящего на здание участка. Он молод – скорее всего, ему не больше двадцати. Короткая стрижка, узкие бедра, шарф, завязанный одним из этих модных узлов, который называют парижским (как вы понимаете, название я услышал от Куинна). Он смотрит то на экран своего телефона, то на наше здание. Я быстро пересекаю дорогу, с трудом увернувшись от мотоцикла, и иду в его сторону. По крайней мере, на мне нет формы, которая могла бы его испугать. Хотя если он примет меня за психа, разгуливающего в такую погоду в рубашке с коротким рукавом, то я на него не обижусь. Приблизившись, понимаю, что он нервничает. Прикусив губу, смотрит на экран телефона. Ногти у него на руках покрыты черным лаком.

– Я могу вам чем-то помочь?

Он поднимает глаза, и его зрачки расширяются.

– Я здесь работаю. В полиции. Вы что, хотите с нами о чем-то поговорить?

– Не хочу отнимать у вас время. – Молодой человек краснеет. – Может быть, и говорить-то не о чем…

– Однако этого «не о чем» достаточно для того, чтобы вы стояли здесь на морозе, не зная, как вам поступить. По-моему, речь идет не о каком-то пустяке.

Он открывает было рот и снова его закрывает.

– Пойдемте со мной. На худой конец согреетесь. А если говорить не о чем, значит, не о чем. – Я пытаюсь улыбнуться, и это срабатывает.

– Ладно, – соглашается молодой человек.

* * *

12 декабря 2017 года, 15:54

23 дня до пожара

Саути-роуд, 23, Оксфорд

– Осторожнее, вы же не хотите свалиться!

Сэм стоит на стремянке, которую держит Гарри. Она украшает елку. Час назад, когда она открыла входную дверь, за ней оказался Гарри с одной из самых больших елок, которые она только видела в жизни. В ней, наверное, не меньше восьми футов[92].

– Знаете, – говорит Гарри, когда им удается втащить ель в помещение, – я подумал, что стоит использовать высоту потолков по максимуму.

– Она просто великолепна, Гарри. У меня нет слов…

– Позже мы с Мэттом сходим за падубом. Можно будет посмотреть что-нибудь для холла. Как вы думаете, он не будет возражать?

– Он будет просто счастлив! Без сомнения.