На льду - Камилла Гребе (2016)

У него бесстрастное лицо, короткие рыжие волосы и круглое, несмотря на худобу, тело. Из старого потертого и заляпанного кожаного портфеля он достает стопку бумаг.

Представляется Свеном Ульссоном, начальником отдела персонала восточного подразделения компании, и в ту же секунду я понимаю, о чем пойдет речь.

– Ты с нами уже три года, Эмма.

Я киваю, не зная, вопрос это или утверждение и нужно ли что-то отвечать. Он достает очки в роговой оправе, синий носовой платочек и аккуратно протирает стеклышки в полной тишине.

– Хотите кофе? – спрашиваю я, чтобы нарушить эту тишину.

– Да, с удовольствием, – отвечает он, не поднимая глаз.

Тиканье часов в углу внезапно кажется оглушительно громким. От запаха кофе меня начинает тошнить.

Я ставлю чашку кофе на стол перед ним, опускаюсь на стул напротив, ощущаю свою полную беспомощность.

Я никогда не думала, что этот момент настанет. Что это может случиться с кем угодно, только не со мной. Я всегда соблюдала правила. Только в последнее время брала много отгулов. Календарь на стене пестрит красным.

– Мы в сложной экономической ситуации, – говорит он и смотрит на меня поверх очков.

Впервые наши взгляды встречаются. У него светлосерые глаза, по которым невозможно угадать его мысли. Вежливый бюрократ, мелкая сошка, присланная главным офисом сделать грязную работу. Он убирает платочек в портфель и продолжает:

– Мы вынуждены будем закрыть два магазина в течение ближайших месяцев. И это означает избыток персонала.

Все еще не знаю, что сказать. Киваю. Он молчит. Вид у мужчины усталый. Может, он действительно устал. Может, ему тоже приходится нелегко.

– Переизбыток персонала, – повторяю я, чтобы помочь ему продолжить разговор. Наши глаза снова встречаются. Его по-прежнему ничего не выражают.

– Спасибо. Ты хорошо работала, Эмма. Об этом нам рассказал Бьёрн Францен. Но, к сожалению, руководство компании постановило, что нам нужно сократить расходы, чтобы не допустить банкротства.

– Я понимаю.

– Ничего личного, Эмма. Ты прекрасный сотрудник, но наша компания сейчас в тяжелом финансовом положении.

Мне хотелось, чтобы он перестал называть меня по имени. Я его не знаю. Этот человек мне чужой. Я не хочу быть с ним на короткой ноге.

– Разумеется, – отвечаю я.

– Дело только в финансах.

– Понимаю, значит, дело не в этом… – я показываю на календарь на стене, покрытый красными, как угри на бледной коже, метками.

Он улыбается. Впервые с того момента, как вошел. Улыбка у него грустная.

– У всех есть право на больничный. И на отпуск по уходу за больными детьми. За это не увольняют. Не стоит верить слухам и всему, что пишут в прессе. Ты же сама прекрасно знаешь, что журналистам нравится поливать нас грязью.

Он отхлебывает кофе, и я ловлю себя на мысли, что желаю ему обжечься. Но это несбыточное желание, так как кофе из кофемашины выходит едва теплым. И это уже год, с тех пор как Бьёрне ударил машину кулаком, когда та отказывалась работать.

Мужчина кладет на стол передо мной бумаги, которые до этого держал в руках, и подвигает ко мне пальцем.

– Давай теперь обсудим практические моменты, Эмма.

– Кто это был? – спрашивает Манур, провожая взглядом рыжего мужчину в очках в роговой оправе, похожего на состарившегося Тинтина из комиксов.

– Он из отдела персонала. А где Ольга?

У меня нет никакого желания рассказывать коллеге о разговоре, который только что состоялся. И особенно об условиях увольнения. Я прекращаю работать немедленно, получаю две зарплаты единовременно. И должна не забыть отправить пропуск по почте в конверте с маркой в главный офис.

– Ольга? – рассеянно повторяет Манур.

– Да. Где она?

– Понятия не имею, – пожимает плечами Манур. – Наверно, гуглит косметику или нижнее белье в Интернете, эта мужененавистница.

– Кто?

– Неважно, – отмахивается Манур.