Безликий - Павел Корнев (2017)

Кровь ударила в голову, а в ушах зашумело, как бывает, когда резко поднимешься из кресла, и я поддался эмоциям и скрутил с горлышка бутылки проволоку. Хлопнуло, пробка улетела в темноту, вслед за ней в реку плеснулось пенное шампанское, но его вылилось совсем немного.

Я глотнул игристого вина, и Ольга рассмеялась.

– Жан-Пьер, что ты делаешь?! – округлила она глаза в притворном ужасе, но протянутую бутылку приняла без малейших колебаний. Приложилась к горлышку и вновь прыснула смехом. – Это же безумие!

На нас начали оборачиваться прохожие, и, не желая привлекать к себе лишнего внимания, я приобнял спутницу за талию и повел ее по набережной. Ольга не возражала.

– Наверное, надо иногда совершать такие безумства, – произнесла она, возвращая бутылку. – Без них жизнь становится невероятно сухой и пресной!

Я кивнул. Меня переполняли чувства, они окрыляли. Это было странно, противоестественно и непонятно, но одновременно и ужасно приятно. Заботы и тревоги остались где-то далеко-далеко, они попросту перестали существовать здесь и сейчас.

Темная гладь реки. Небо с огоньками сигнальных огней. И никаких стен кругом, один простор.

Я был счастлив. Я любил этот город.

Постовой посмотрел на нас с укоризной; я подмигнул ему и увел Ольгу на тенистую аллею, где среди кустов мягко светилась шеренга газовых фонарей. Там мы уселись на свободную лавочку и поцеловались.

Ольга сразу отстранилась и достала пудреницу. Смотрясь в зеркальце, она подправила смазанную поцелуем губную помаду и сказала:

– Не стоило этого делать, – но сразу хитро прищурилась и добавила: – Здесь…

Я расправил носовой платок и вытер губы. След помады показался кровавой отметиной.

Ольга первой встала с лавочки и протянула руку.

– Идем?

Мне никуда идти не хотелось. Каждый шаг неизбежно приближал нас к пансиону, а вечер был слишком прекрасен, чтобы закончиться так рано. Но удерживать танцовщицу я не стал, поднялся на ноги, глотнул шампанского и передал бутылку приме.

Мы ушли с аллеи на тихую улочку, и там я снова обнял Ольгу. И вновь она не возражала.

Приму била ощутимая дрожь, а вот мне холодно не было. Напротив, по жилам вместо крови струилось чистое пламя. Шампанское оказалось на редкость коварным.

Я рассказывал какие-то истории, Ольга смеялась. Опустевшую бутылку оставили на пороге аккуратного домика. То-то утром удивится молочник! Нас это изрядно развеселило.

Смех, ночь, приятное раскачивание земли под ногами.

Радость и беззаботность.

Эйфория.

Но все хорошее когда-нибудь да заканчивается. Очень скоро мы вышли к пансиону и остановились у его дверей.

– Ну, вот и все… – Ольга поцеловала меня, но не дежурно чмокнула на прощанье в щечку, а страстно, ее язычок ловко скользнул мне в рот.

Какое-то время мы простояли обнявшись, а потом танцовщица отстранилась и прошептала:

– Каждый раз, проветривая комнату, я боюсь, что кто-нибудь заберется в окно. Этот клен во дворе… – Она не стала продолжить и постучала молоточком в дверь, а когда лязгнул засов, обернулась и лукаво подмигнула. – Такая духота! Обязательно проветрю комнату перед сном!

При этих словах сердце дрогнуло и заколотилось, будто сумасшедшее, но я тут же взял себя в руки и приподнял над головой кепку.

– Мадам Ховард!

Хозяйка пансиона запустила Ольгу в гостиную, кивнула мне и заперла дверь. Я не стал маячить у крыльца, вызывая ненужные подозрения, и сразу отошел к углу, но не тому, где фонарь освещал табличку с номером и названием улицы, а к противоположному, погруженному во тьму. Там меня качнуло, пришлось опереться рукой о стену.