Безликий - Павел Корнев (2017)

Полицейские у броневика поудобней перехватили дубинками, а кто-то даже нацелил на клуб карабин, поэтому я не стал медлить и кивнул Луке.

– Давай!

Вышибала отпер замок и приоткрыл дверь, тогда я высунул на улицу пустые руки и крикнул:

– Сдаюсь!

Полицейский в штатском медлить не стал, ловко обогнул адвоката и защелкнул у меня на запястьях стальные браслеты.

– Жан-Пьер Симон! – с выражением произнес он после этого. – Вы арестованы по обвинению в убийстве Оливии Пети, так же известной как Ольга Орлова!

3

Дальше все прошло быстро, просто и обыденно. Меня погрузили в броневик и повезли в Ньютон-Маркт. Изрядно озадаченный мэтр Готар покатил на своем экипаже следом. Детектив-сержант криминальной полиции наотрез отказался отвечать на его вопросы и посоветовал обратиться за разъяснениями к некоему инспектору Остриджу.

Имя это показалось смутно знакомым, но голову словно набили ватой; вспомнить, где и при каких обстоятельствах слышал его раньше, не удалось. Да и не пытался особо. Просто сидел на боковой лавочке, стиснутый с двух сторон дюжими констеблями, и бездумно смотрел в зарешеченное окошко в противоположном борту броневика.

Изредка меж крыш домов там мелькало неба, это успокаивало. Но одновременно и пугало. Вдруг дальше только и буду смотреть на него через решетку?

На улице броневик останавливаться не стал и заехал в просторный подвал Ньютон-Маркта, весь залитый ослепительным светом электрических ламп. Оттуда меня провели в помещение для задержанных и заперли в отдельную клетку. Наручники снимать не стали.

Причина заминки выяснилась очень быстро: вскоре появился мэтр Готар, и уже в его присутствии у меня изъяли всю одежду и обувь, предоставив взамен полосатую арестантскую робу. Адвокат остался согласовывать список изъятого, а я вновь обзавелся блестящими браслетами и отправился на оформление. Первым делом у меня, перепачкав пальцы черной тушью, сняли отпечатки, затем измерили рост и сделали снимки анфас и в профиль. После этого отвели в камеру для допросов.

Инспектор Остридж оказался невзрачным господином, невысоким и тщедушным. Жиденькие светлые волосы были зачесаны на прямой пробор, глаза казались влажными на вид и масляно блестели. Время от времени инспектор промакивал их платочком.

Меня усадили за массивный стол с прикрученными к полу ножками и приковали руки к его железным дужкам.

– В этом нет никакой необходимости! – возмутился мэтр Готар, который с боем выбил разрешение присутствовать при допросе.

Инспектор проигнорировал это замечание, взглянул на часы и продиктовал дату и время допроса полицейскому клерку за конторкой в углу. Затем сыщик с усмешкой произнес:

– Господин Симон, вам известно, что чистосердечное признание засчитывается при вынесении приговора?

– Повесят один раз, а не два? – негромко пошутил мэтр Готар.

Инспектор Остридж зло глянул на адвоката и потребовал:

– Прошу воздержаться от неуместных замечаний, мэтр! – Он вновь промокнул глаза платочком, убрал его в карман и пристально уставился на меня. – Следствие располагает неопровержимыми доказательствами вашей виновности, господин Симон! Давайте не будем все усложнять! Да вы ведь вызвали адвоката еще до прибытия констеблей! Это ли не признание вины?

Моргавшая под потолком лампа светила прямо в глаза, и у меня началась мигрень, но я собрался с мыслями и с тяжелым вздохом произнес:

– Я вызвал мэтра Готара, поскольку действительно намеревался сделать признание…

Адвокат откашлялся, привлекая мое внимание, а инспектор Остридж так и подался вперед.

– Продолжайте! – попросил он, расплываясь в довольной в улыбке.

И я продолжил.

– Сегодня утром я подрался с двумя дворниками и, возможно, сломал одному из них челюсть.

– Вы что?! – выпучил сыщик от изумления глаза.

– Побил дворников, – повторил я признание. – И один из них, к слову, рассадил мне нос. Видите, как он опух?