Безликий - Павел Корнев (2017)

– Не обязательно, – возразил я. – Ольгу уже пытались похитить, он мог сбежать, опасаясь расправы подельников, а вовсе не нас! Тогда он здесь еще появится. В любом случае сегодня навещу его отель, возможно, что-то получиться разузнать. Где он жил?

– Снимал номер в «Золотой музе». Это рядом с Императорским театром.

– Ольга ведь тоже жила там до переезда в пансион?

Софи кивнула, взяла мундштук и невесело улыбнулась.

– А я-то думала, мне улыбнулась удача, когда в клуб устроилась эта парочка! Выручка стала расти, начали сходиться концы с концами…

Я лишь вздохнул.

Утром пришел доктор, осмотрел простреленную ногу Луки и поменял повязку. Полицейское оцепление к этому времени давно сняли, лишь на перекрестке дежурил одинокий постовой. Если Бастиан Моран и разместил где-то наблюдателей от Третьего департамента, на глаза они не попадались.

Когда лекарь покинул клуб, Софи отперла сейф и предложила Луке расчет, но громила лишь покачал головой.

– Вам ведь понадобится кто-нибудь присматривать за клубом? Я могу.

Софи вопросительно взглянула на меня; я кивнул.

– Отлично! – улыбнулась кузина. – Оставлю тебе ведомость и деньги, выплатишь выходное пособие персоналу. С поставщиками я переговорю завтра сама.

– Куда-то собралась? – заинтересовался я.

– Альберт предложил провести день в Императорском театре. Потом поедем к нему.

– Прошу, будь осторожна.

Софи только посмеялась.

– Со мной все будет хорошо, – легкомысленно заявила она.

Я поморщился и поднял с пола пропущенную полицейскими пулю. Рваная и оплавленная алюминиевая рубашка скрывала под собой еще два слоя – вероятно, то были титан и железо.

С улицы прозвучал задорный гудок клаксона; я выглянул в окно и увидел красную самоходную коляску Альберта Брандта. Логотип «Стэнли» на решетке радиатора сверкал в лучах утреннего солнца позолотой.

Поэт выбрался на тротуар, стянул на шею гогглы и взбежал на крыльцо. Я отпер входную дверь, кинул пулю в кадку с пальмой и расплылся в улыбке, благодушной и насквозь фальшивой.

– Мсье Брандт! Как замечательно, что вы не забываете о нас!

– Жан-Пьер… – сухо поздоровался со мной поэт и повернулся к хозяйке клуба. – Софи, ты как всегда обворожительна!

– Ты мне бессовестно льстишь! – рассмеялась в ответ хозяйка клуба, но, удивительное дело, волнения и бессонная ночь на ее внешности и в самом деле нисколько не сказались.

Софи вручила охраннику ведомость и железный ящичек кассы, надела шляпку и с сумочкой в руках подошла к поэту.

– Альберт, я готова!

– Минутку!

Я первым вышел на крыльцо, заметил невесть откуда взявшегося на улице молодого человека и спустился к нему.

– Могу вам чем-то помочь? – спросил вихрастого паренька с перекинутым через плечо ремнем пузатой сумки. Опасным он не выглядел, но по нынешним временам не угадаешь, кто действительно безобиден, а кто швырнет бомбу или плеснет кислотой. Среди студентов смутьянов хватало с избытком.

– У меня послание для госпожи Робер, – ответил молодой человек.

Я протянул руку.

– Личное послание, – покачал головой паренек.

– Жан-Пьер! – послышался окрик с крыльца. – Все в порядке?

Посыльный сунул руку в сумку, и я приготовился сбить его с ног, но тот вытащил обычный с виду конверт.

– Госпожа Робер! Вам корреспонденция!

Софи рука об руку с поэтом спустилась на тротуар, приняла конверт и рассмеялась.

– Запечатано сургучом! От кого оно?

– Не могу знать! – ответил посыльный, взял прислоненный к стене велосипед и укатил прочь.

Бомбу он в нас не кинул и кислотой не плеснул. Это радовало.

– Здесь герб, – присмотрелся Альберт Брандт к алому сургучу, но Софи попросту сломала печать и вытащила из конверта карточку из плотной белой бумаги.