Спящий - Павел Корнев (2016)

– Отлично! – расплылась Елизавета-Мария в кровожадной улыбке. – Что надо делать?

– Едем в Греческий квартал, – распорядился я.

– Тебе там назначили встречу?

– Да, неподалеку от варьете, где ты встречалась с Альбертом.

Суккуб задумчиво кивнула и вдруг негромко рассмеялась.

– Что такое? – насторожился я.

– Удивительно! – покачала головой Елизавета-Мария. – Говорят, что трагедия имеет обыкновение повторяться в виде фарса, а у нас все наоборот. Сначала фарс, теперь трагедия.

– Не надо трагедий! – отрезал я, хотя прекрасно понял мысль суккуба: мой прежний начальник – инспектор Уайт некогда похитил ее, желая добиться от меня содействия в одном безумно опасном, если не сказать просто безумном, деле.

А похищение суккуба – это ли не доведенный до предела абсурд?

Сейчас же все обстояло с точностью до наоборот. На кону стояла моя жизнь и жизнь Лилианы, и это уже был никакой не фарс, а самая настоящая драма.

И я не удержался и тихонько выдохнул себе под нос:

– Трагедия, драть…

3

Договориться о присмотре за самоходной коляской с племянником владелицы «Прелестной вакханки» – варьете, где одно время снимал апартаменты Альберт Брандт, – получилось без всякого труда. Уверен, даже не посули я парнишке за беспокойство пять франков, тот по собственной инициативе забрался бы в кабину, стоило только нам скрыться из виду, да так и просидел бы все это время за рулем.

Сложности возникли там, где не ждал. Загнав коляску на тихую набережную узенького канала, Елизавета-Мария первым делом распахнула багажный сундук и извлекла из него саблю моего деда.

– Какого дьявола ты творишь?! – возмутился я. – Как ты собираешься ходить с ней по улицам? На тебя и так все глазеют, не хватало еще только, чтобы постовые прицепились!

– Ты хочешь, чтобы я тебе помогла, или нет? – последовал холодный ответ.

– Я хочу добраться до места без перестрелок с полицией!

Суккуб шумно вздохнула, но спорить не стала и спрятала саблю обратно.

– Сам будешь виноват, если что-то пойдет не так.

– Уверен, ты справишься! – парировал я и узкими улочками Греческого квартала повел Елизавету-Марию к месту встречи со старшим инспектором.

В любой другой день поглазеть на эмансипированную фифу в брюках и кожаной куртке сбежались бы все окрестные пацаны, но сейчас район словно вымер. Большинство лавок не работало, ставни были закрыты, двери заперты. Не спешили на рынок в сопровождении малых детей матроны, не сидели на приставленных к стенам домов стульях старики. А те немногочисленные горожане, что попадались навстречу, обычно ускоряли шаг и переходили на другую сторону дороги.

В Новый Вавилон пришел страх. Я чувствовал его столь же явственно, как привкус брошенных в кувшин с лимонадом листьев мяты.

– Не собираешься надеть очки? – спросила вдруг Елизавета-Мария. – От тебя люди шарахаются!

– Брось! – отмахнулся я.

Тогда суккуб вынула пудреницу, раскрыла ее и дала посмотреться в круглое зеркальце. Я взглянул на собственное отражение и озадаченно присвистнул: былая прозрачность глаз сменилась явственным свечением, словно в голове у меня горела электрическая лампа в двадцать или даже сорок свечей.

Но как такое могло произойти? Неужели страх за Лилиану стал тем катализатором, что возродил к жизни мой ослабленный электротерапией талант?

Не став ломать над этим голову, я без промедления достал из кармана темные очки, одно из стекол которых прочертила длинная трещина, и нацепил их на нос.

– Так лучше?

– Вид у тебя… – поморщилась Елизавета-Мария, но сразу махнула рукой. – Впрочем, сойдет!