Присягнувшие Тьме - Присягнувшие Тьме (2009)

– Я не специалист. Ибогаин – алкалоид, который блокирует некоторые рецепторы нейронов. В этом смысле он вызывает ощущения, близкие к тому, что переживают при удушении. Но подчеркиваю, этот искусственный транс не имеет ничего общего с настоящим негативным предсмертным опытом. Чтобы увидеть дьявола, надо рискнуть своей шкурой. Совершить настоящее путешествие в небытие.

– Откуда именно происходит это растение?

– Из Габона, как и обычная ибога. Там ибогу используют в своих ритуалах народности группы фанг.

Из Габона, места происхождения скарабеев и лишайника. Меня снова осенило. Теперь я точно вспомнил, когда впервые услышал о наркотике из Габона. В тайном борделе в Сен-Дени. Молодой габонец в отключке. Ошалелое лицо Клода: «Он выпил что-то свое. Какое-то местное зелье». Тот человек наглотался ибоги.

Без сомнения, ниточки связывались в один узелок. Расследование убийства Ларфауи. Африканский преступный мир и специфические наркотики. «Невольники» в поисках этого продукта…

Я открыл карты:

– Люк Субейра расследовал убийство одного наркоторговца.

– Массина Ларфауи. Мы в курсе дела.

– Не приторговывал ли Ларфауи черной ибогой?

– Еще как приторговывал. Он был официальным поставщиком этого зелья. Поставщиком «Невольников». Мы за ним следили, поверь мне.

– Знаете ли вы, кто его убил?

– Нет. Еще одна загадка. Может быть, кто-нибудь из «Невольников». Может быть, клиент в ломке. С такими людьми опасно иметь дело.

– Ларфауи убил не любитель. Он был уничтожен профессионалом.

Замошский сделал неопределенный жест:

– Здесь мы зашли в тупик. Люк тоже не продвинулся, идя по этому следу. К тому же ничто не указывает на то, что причина убийства – ибога.

Замошский не высказал предположения, что наркодилера мог убрать кто-то из его подельников. А ведь та проститутка Джина, свидетельница убийства, упоминала священника… И снова мне представился нунций с автоматом в руках.

Я заключил:

– Все это окольные тропинки. «Невольники» прежде всего сосредотачиваются на «лишенных света», правильно?

– Правильно. В их глазах ничто не может заменить исповедь того, кто «видел» дьявола.

– Кто-нибудь вроде Манон?

Стальные глаза Замошского пристально смотрели на меня. Он пробормотал:

– До сих пор неизвестно, пережила ли Манон негативный опыт.

– Чтобы это узнать, надо вернуть ей память.

– Или заставить ее открыть карты.

– Вы думаете, она лжет? Симулирует амнезию?

– Это ты меня спрашиваешь? Ведь ты должен был ее допросить.

Его голос изменился. Появились начальственные нотки. Это было подтверждением одного подозрения, которое у меня возникло, как только я сюда приехал: Замошскому не нужно мое досье. Он меня «ввез» в Польшу только для того, чтобы выведать секреты Манон. Чтобы я завоевал доверие, которого он не сумел добиться.

– Что у тебя за игры с Манон? – спросил он с внезапным раздражением. – Вот уже два дня, как ты ее избегаешь.

– Вы за мной следите?

– В этом монастыре нет секретов. Я повторяю свой вопрос: что это за игры? – Он вдруг перешел на крик: – Ключ к расследованию хранится у нее в памяти!

Я отступил и уставился на розу над хорами. Ее блестящие лепестки слегка дрожали.

– Не беспокойтесь. У меня своя тактика.

88

Что касается тактики, то я все еще не преодолел свой страх, и, судя по всему, никаких изменений не предполагалось.

Я бросился к себе в келью и проверил мобильный.

Два сообщения – от Фуко и Свендсена.

Я позвонил своему помощнику.

– Что ты успел сделать? – отрывисто спросил я.

– Юра ничего не дает. Жандармы в деле Сарразена топчутся на месте. Скарабеи по-прежнему прячутся. А габонцы не толпятся у порога. Во всем Франш-Конте я разыскал семерых. Все безобидные.

– А экспатрианты?

– Трудно обнаружить. Работаем над этим как негры.