— Ааа, ерунда! — махнул рукой всё уже решивший начальник. Его мысли давно переключились на третью скорость… — Тут, помню… Тут, не помню. Пошли, посмотрим новый зал. Познакомишься с людьми. Осмотришь оборудование. А там, начнёшь работать и всё вспомнишь!

— Ну, коли так… — ничего не понимая, пробурчал пришелец. — Если вспомню — тогда пойдём.

3.

Новый работник, отрешенно засунув руки в карманы, ходил позади приемной комиссии по только, что построенному помещению танцевального зала. Смотрел на блеклые кирпичные стены, серый потолок, залитый цементом пол.

— Товарищ Хлеборобов! — хорошо поставленным голосом произнес круглый, как колобок, пожилой человек, с пробивающейся розовой плешью. Для усиления впечатления толстячок носил пшеничные усы, совсем как у лихого кавалериста.

— Я считаю идеи молодых людей… абсурдными! — архитектор новостройки преданно смотрел на партийного руководителя. В руке он держал свёрнутые листы ватмана.

— Я бы сказал больше, их идеи несколько оторваны от действительности. Послушайте! Нам сейчас нужен истинно смелый, по-настоящему передовой! хорошо просчитанный и обоснованный план!

— И только, я! Способен его предоставить!

— Товарищи, только представьте, через два месяца! — докладчик подобрал живот, приосанился, высоко поднял голову и гордо посмотрел по сторонам. — Зал, чистый, сияющий паркетными полами, белыми колоннами. Его украшает красивая лепнина из белоснежного гипса и большие, почти в три обхвата, люстры с хрустальными сережками на потолке. С краю сцены высокая кумачовая трибуна с удобным подиумом, на стенах картины с изображением славных трудовых будней рабочих нашего завода. Лозунги, плакаты, растяжки вдоль стен и на потолке.

Лысоватый агитатор с пышными усами развёл руки, задрал глаза к потолку и стал громко цитировать воззвания:

— Ленинскому Комсомолу слава!

— Если партия скажет надо, комсомольцы ответят есть!

— Не расстанусь с Комсомолом, буду вечно молодым!

— Ханжа, бюрократ, подхалим! — худенькая, невысокого роста девушка с блестящим значком на груди скорчила кислую мину.

— Или вот, ещё! — докладчик демонстративно сделал вид, что не слышит и не видит её. Он весь напружинился, суетно зашуршал листами, стал откашливаться, прикрывать рот трясущейся рукой, при этом пытаясь создать атмосферу важного для всей его жизни предложения…

— Предлагаю на бельэтаже с помощью малиновых штор обозначить кабинки, как в театре!

— …Это будут не просто места для наблюдения — это будет прорыв!

— …Это будет свежая струя, глоток воздуха в старом, закостенелом мировоззрении!

— Виталий Семенович, ближе к делу, — секретарь попытался вернуть архитектора в поле конструктивного разговора. — А точнее будет сказать к сути вашего проекта.

— Товарищ второй секретарь райкома, — докладчик снова прокашлялся. Он медленно вытащил платок, аккуратно развернул его и с каким-то вызывающим достоинством оглушительно высморкался. После чего помпезно продолжил…

— Посмотрите, как все идеи чудесно вплетаются в канву оформления зала! Как всё будет замечательно выглядеть! Именно об этом мечтали молодые комсомольцы, когда начинали строить Дом Культуры! Именно про это вели разговоры темными, холодными, бессонными ночами, когда закладывали первые кирпичи здания, когда замешивали первые килограммы цемента. Когда…

— Товарищ Гунькин-Заболотский! — высокое руководство возмущенно назвало докладчика по фамилии и поторопило… — По существу!

— Тогда у меня всё!

— Виталий Семенович, ваш проект весьма интересен! — глаза второго секретаря Райкома засветились хитрой улыбкой… — Но, меня разбирает любопытство, как к нему относится комсомольский актив завода? Какие предложения есть у молодых рабочих, строителей, инженеров? Ведь это для них строиться новый ДК. Товарищи активисты, что скажите?