Зимнее серебро - Наоми Новик (2019)

Я протянула руку над жгучим кольцом, ухватила конец веревки и потащила его на плащ. Еле-еле успела: плащ вспыхнул прямо у него под ногами. Огненные языки взвились высоко, и одно щупальце, извиваясь, дотянулось до Зимояра. У него занялся сапог, а потом и вся нога, и он навалился на меня, глотая воздух. Я чуть сама не упала под его тяжестью, но кое-как сумела развернуть его и прислонить к стене. Его всего трясло, глаза он прикрыл и от боли сделался прозрачным. Тонкие красноватые линии паутиной опутывали его ногу, ползли к колену — туда, где болтались горелые, все еще дымящиеся обрывки штанины.

Я вцепилась в серебряную цепь и попробовала стянуть ее через его голову. Потом через низ. Я тащила цепь изо всех сил, а она даже не шелохнулась. В отчаянии я заозиралась. Мне на глаза попалась лопата, воткнутая в тачку с углем. Поддерживая Зимояра за плечи, я уложила его на землю, кончик лопаты вставила в одно из серебряных звеньев и надавила сверху ногой, будто копая. Звено всего полпальца в длину и не толще моего мизинца, может, я пережму его, стиснув между железной лопатой и каменным полом. Но цепь ни в какую не поддавалась. Не поддавалась, и все тут. А у меня за спиной раздался яростный вопль.

Я не стала смотреть: что толку? Подняла лопату, с размаху врезала по цепи и в бешенстве отшвырнула в сторону. Потом присела и взяла цепь в руки. Я пыталась обратить ее: закрыла глаза, вспомнила сундуки в кладовых, вспомнила, как серебро скользило у меня меж пальцев, становясь золотом, а мир делался текучим, потому что я этого желала. Но цепь лишь нагрелась у меня в руках, почти раскалилась. Из коридора доносились шаги; вокруг нас клубился черный дым.

Зимояр дернулся у меня на руках и прошептал:

— Лопата. Быстрее. Приставь ее мне к горлу. Убей меня, и он не сможет иссушить мой народ через меня.

Я опешила. Ну да, я собиралась его убить, но не сама же. Я же не собиралась собственноручно пускать ему кровь. Юдифь, конечно, сама обезглавила Олоферна, но мне что-то не хотелось повторять ее подвиг настолько буквально.

— Не могу! — прохрипела я. — Я не могу… Не могу я, глядя тебе в глаза, перерезать тебе горло!

— Ты сказала, что спасаешь дитя! — обвиняюще прорычал он. — Ты сказала, что спасаешь!.. Огонь сейчас пожрет нас обоих, — ты хочешь умереть с ложью на устах?!

Я судорожно глотнула воздуха — дым, черный дым и копоть обожгли мне рот и нос, и из глаз у меня брызнули слезы. Я не хочу умирать; я не хочу убивать. Если уж умирать, то лучше с ложью на устах, чем с кровью на руках.

Но он-то, король, все равно погибнет еще худшей гибелью, и весь его народ следом за ним. Есть немало способов умереть, но таких страшных смертей еще поискать. И я прошептала:

— Повернись вниз лицом.

Я снова дотянулась до лопаты, слезы так и заливали мне лицо, он повернулся, и его окутывал дым…

…и в этом дыму вдруг блеснуло что-то, что-то прямо посередине стянутой цепью спины: холодный лунный блик на снегу. Иринино ожерелье из Зимоярова серебра, которым она скрепила концы порванной цепи. Я уронила лопату и схватилась за ожерелье. И тут меня кто-то сзади сгреб за волосы и дернул назад; волосы запылали, от них потянуло горелым, но кончиком пальца я успела коснуться ожерелья, и оно сделалось золотым.

Мои волосы отпустили. Я рухнула наземь, обессиленная, давясь от кашля, волосы еще тлели, а надо мной уже с ревом вздымалась новая волна ярости. Но вдруг эта волна умалилась, а свирепый рев превратился в тонкий писк; пронзительно завыл зимний ветер, и всюду разлился холод, столь же жгучий, как пламя. Все, что горело, погасло: угли помертвели и почернели, свечи утонули в непроглядном мраке. Только два тускло-алых диких глаза еще светились у меня над головой.

Я вдохнула, и воздух оказался чистым, морозным, точно после метели, и он исцелил мою обожженную кожу и саднящее горло. Из темноты донесся голос Зимояра: