Клеймо - Сесилия Ахерн (2016)

Он печально улыбнулся:

– Для тебя, Селестина, не существует ничего, кроме черного и белого. Мы же соседи, мы праздновали День Земли у вас в столовой, а не стояли перед Трибуналом. И он ведь знал, что за Ангелиной сегодня приедут, – неужели не мог предупредить хотя бы ее, если не нас? Они дружили. Можно же было дать ей возможность подготовиться, а не тащить вот так, на глазах у семьи, у маленьких детей…

Странно слышать такое от него. Арт никогда не критиковал отца. Они – закадычные друзья, сплоченная команда, двое на всем белом свете, – теперь, когда мама умерла, у обоих нет никого ближе. Пережили страшное горе вместе, и это их сплотило, – во всяком случае, так мне это виделось. И я понимаю, что Арт точно так же растерян и возмущен, как я.

– Он действовал по правилам, – говорю я, но знаю, что этого объяснения недостаточно. Недостаточно, однако это чистая правда. – С Ангелиной случилась ужасная беда, но твоего отца в этом нельзя винить.

– Нельзя? – с горечью переспрашивает он.

– Это его работа. Почти каждый день где-нибудь в стране уличают порочных. Твой отец трудится изо всех сил, чтобы сохранить идеалы нашей страны. Что же будет, если он вздумает закрыть глаза на чьи-то проступки? – Я перескакиваю с мысли на мысль, торопясь высказать то, что меня гложет. – Сам подумай. Судья Креван предстанет перед Трибуналом и будет заклеймен за то, что по дружбе кого-то не заклеймил?

Арт уставился на меня:

– С такой точки зрения я никогда об этом не думал.

– А надо бы. Ведь это твой отец. И он могущественный человек. Многие им восхищаются, даже преклоняются перед ним. Тебе, конечно, порой нелегко с таким отцом, но он любит тебя. К тому же он тебя создал – наполовину, а значит, он просто гений!

Арт улыбнулся, обхватил мое лицо ладонями, скорчил рожу:

– Избавь меня от необходимости представлять себе, как он меня создавал, уж будь так добра!

– Ты очень вульгарен! – смеюсь я.

– А ты видишь только черное и белое.

– Во всем, – улыбаюсь я, но улыбка дрожит, я не так уверена в своем мнении, как обычно. Арта я вроде бы убедила, но убедила ли себя?

Арт откашлялся:

– Я хотел подождать до твоего дня рождения, но после сегодняшнего… думаю, сегодня ты вполне это заслужила.

Он подсунул под меня левую ногу и, подтянув меня к себе, зажал между бедрами. Неуверенность тут же слетела с меня: все правильно, я там, где и хочу быть.

– Заказал к твоему восемнадцатилетию, но решил отдать тебе прямо сейчас, чтобы ты знала: что бы ни творилось в мире, ты единственная. Весь мой смысл и свет. Ты прекрасна! – Он провел пальцем по моей щеке, по носу, по губам. – Ты умная, ты верный друг. – Он протянул мне маленькую, обтянутую бархатом коробочку.

Руки у меня слегка задрожали: он застал меня врасплох. Открыв коробочку, я вынула изящную серебряную цепочку, очень тонкую, не порвать бы. На ней висел брелок – символ.

– Ты – идеал! – шепнул мне Арт, и я почувствовала, как мурашки бегут по телу.

Я всматривалась в это украшение, почти не веря своим глазам.

– Я заказал это одному искуснику из Хайленд-касла. Ты ведь знаешь, что это значит?

Я кивнула:

– Круги – символ совершенства. Все радиусы равны, между ними нет ни малейшего различия. Это гармония. Геометрическая гармония.

– Совершенство, – нежно повторил он. – За математичкой трудно угнаться, сама понимаешь. – Он усмехнулся. – Долго пришлось вникать, мозги до сих пор не отошли.

Я засмеялась, а на глазах выступили слезы.

– Спасибо, – шепнула я ему. Хотела надеть тоненький браслет на запястье, но Арт меня остановил.

– Нет, вот сюда. – Он вынул украшение из моих дрожащих рук, бережно взял меня за лодыжку. Отодвинулся, потянул мою ногу на себя, медленно закатал джинсы, теплые пальцы приятно щекотали кожу. Он обвил цепочкой мою лодыжку и снова подался вперед, все ближе и ближе, между моих ног, так, чтобы мои ноги сомкнулись у него на спине.