Каштановый человечек - Сорен Свейструп (2019)

Своими светлыми коридорами и видом на уютные внутренние дворики отделение поначалу напоминает обычный современный образовательный центр для проведения различных курсов и семинаров. Но затем посетитель начинает замечать, что часть интерьера, как на судне, намертво прикручена к полу или стенам. На всем пути вглубь здания их сопровождает звяканье ключей, отпирающих и запирающих двери очередных отсеков, как и в обычной тюрьме, отделяющих один коридор от другого. На диванах в уголках отдыха и у столов для настольного тенниса встречаются пациенты – это бородатые мужчины, большинство из них в шлепанцах, некоторые явно напичканы лекарствами. Глаза у встреченных по дороге Тули́н пациентов весьма печальны, и похожи они на обитателей дома для престарелых. Тем не менее некоторых из них Найя помнит по фотографиям в прессе, хотя, конечно, они стали старше и лица у них теперь какие-то мертвые. К тому же она знает, что на их совести несколько человеческих жизней.

– Вы совсем не вовремя. Не понимаю, почему нельзя было предупредить меня заранее.

Главный врач спецотделения Вайланд явно не в восторге от их появления. И хотя Хесс объяснил его заместителю цель их визита по телефону, ему приходится начать все с начала:

– Прошу прощения, но нам необходимо побеседовать с ним.

– В состоянии здоровья Линуса Беккера наблюдается прогресс. Но с ним нельзя говорить на темы смерти и насилия, потому что это может нарушить его душевный покой и затормозить положительную динамику. Линус Беккер и так относится к пациентам, которым запрещается ознакомление с материалами СМИ в любом виде, за исключением часовой телеперадачи о природе раз в день.

– Мы зададим ему вопросы лишь о тех вещах, о которых он уже рассказывал ранее. Нам просто необходимо побеседовать с ним. Если вы не разрешите сделать это сейчас, я все равно добьюсь разрешения судьи, но для этого потребуется время, что может стоить кому-то жизни.

Тули́н отмечает, что главврач не был готов к такому повороту. Он явно не желает терять лицо, но, помедлив, все же смягчает тон:

– Подождите здесь. Если он не откажется, то всё в порядке, но понуждать я его не стану.

Вскоре главврач возвращается и кивком головы дает понять Хессу, что Линус Беккер дает согласие на встречу, и исчезает. Хансен провожает его коротким взглядом и начинает инструктаж о мерах безопасности:

– Недопустимо вступать с пациентом в физический контакт. Если появится хотя бы намек на проявление эмоций со стороны Беккера, необходимо дернуть тревожный шнурок в комнате для свиданий. Если вдруг – не дай бог, конечно, – что-то случится, мы будем наготове прямо за дверью. Понятно?

85

Комната для свиданий величиной примерно пять на три метра. В окно из толстого бронированного стекла, что объясняет отсутствие на нем решетки, видны внутренний дворик, весь в зелени, и шестиметровая стена на заднем плане. Четыре стула из твердого пластика стоят ровно посередине у каждой стороны небольшого прямоугольного стола, и такая точность объясняется тем, что все эти пять предметов мебели намертво прикручены к полу. Когда Тули́н и Хесса вводят в помещение, Линус Беккер уже сидит за столом.

К их удивлению, он весьма мал ростом – пожалуй, не выше метра шестидесяти пяти, – молод и почти напрочь лишен волос. Лицо у него детское, но тело сильное, мускулистое. Он слегка смахивает на гимнаста – впрочем, может, еще и потому, что на нем синие спортивные брюки и белая футболка.

– Можно я сяду у окна? Я больше всего люблю сидеть у окна. – Беккер поднимается с места и, словно боящийся вызова к доске школьник, робко взирает на вошедших.

– Конечно. Вы сами вольны решать. – Хесс представляет себя и Тули́н, и она замечает, что тон он выбрал доброжелательный и доверительный, а заканчивая фразу, даже поблагодарил Беккера за то, что тот согласился уделить им время.