Вкус пепла - Камилла Лэкберг (2011)

— Вы сами имеете хоть какое-то представление, что происходит в голове молоденького парнишки, когда он сталкивается с такими людьми, как вы? Вы знаете, что в нем ломается, что вы отнимаете у него?

Что-то едва заметно дрогнуло в лице Кая, показав, что он услышал обращенные к нему слова. Не сводя с него взгляда, Патрик взял один из листков, лежавших перед ним на столе, и подвинул к собеседнику. Сначала тот старательно смотрел в сторону, затем медленно перевел взгляд на листок и начал читать. Словно не поверив своим глазам, Кай посмотрел на Патрика, и тот мрачно кивнул.

— Да. Это именно то, что вы подумали. Предсмертная записка. Сегодня утром Себастьян Руден покончил с собой. Отчим нашел его повесившегося в гараже. При мне мальчика вынимали из петли.

— Вы лжете! — Кай взял письмо трясущейся рукой, но Патрик видел: он понял, что это не ложь.

— Гораздо лучше было бы вам не лгать, верно? — мягко произнес Патрик, прибегая к обманчиво сочувственному тону. — Вам, конечно, был небезразличен Себастьян, я в этом уверен. Так хотя бы ради него! Вы же видите, что он пишет. Он хочет, чтобы это кончилось. И это зависит от вас.

Патрик бросил взгляд на Мартина, который держал наготове блокнот и ручку. Разумеется, в комнате тихо, как шмель, жужжал магнитофон, но у Мартина была привычка всегда вести собственные записи.

Кай погладил листок и раскрыл рот, собираясь что-то сказать. Мартин ждал, держа наготове ручку.

И в этот момент Анника распахнула дверь:

— Прямо перед нами на улице случилась беда, бегите скорей!

С этими словами она умчалась по коридору, и после секундной заминки потрясенные Патрик с Мартином выбежали следом за ней.

В последний момент Патрик вспомнил, что надо запереть комнату, где остался подследственный. Продолжать допрос придется позже, начав с того, на чем они сейчас остановились. Оставалось только надеяться, что нужный момент не упущен.

Невозможно было отрицать, что он испытывал некоторую озабоченность. Конечно, прошло всего несколько дней, но у Мельберга не было ощущения, чтобы между ними установился контакт, который должен быть между отцом и сыном. Разумеется, здесь требуется терпение, но все же ему казалось, что он не видит от сына заслуженной благодарности. Сыновнего уважения к отцу, той самой бескорыстной любви, о которой столько толкуют все родители, с примесью благотворного страха. Мальчик казался ему каким-то равнодушным. Он целыми днями валялся на диване, в огромном количестве поедал чипсы и играл в свою электронную игру. Мельберг не мог понять, в кого он такой вялый. Должно быть, это перешло к нему с материнской стороны. Вспоминая собственную молодость, он видел себя сгустком энергии. Спортивных достижений он не мог уже припомнить, да и вообще память не сохранила ничего, связанного со спортом, но он не сомневался, что все это было, лишь позабылось за давностью лет. В собственном представлении он в юные годы был мускулистым и подвижным.

Мельберг посмотрел на часы — до полудня еще довольно далеко. Пальцы нетерпеливо барабанили по письменному столу. Пойти, что ли, домой и с пользой провести время в обществе Симона? Он, наверное, обрадуется. Подумав хорошенько, Мельберг понял, что сын его стесняется, но в душе мечтает о том, чтобы папочка, который так мало бывает дома, пришел и помог ему вылезти из скорлупы. Конечно же, в этом все дело! Мельберг облегченно вздохнул. Хорошо, что он понимает молодежь, а не то уже опустил бы руки, предоставил бы мальчику сидеть на диване и мучиться в одиночестве. Ничего, скоро Симон увидит, как ему повезло с папой!