Если я останусь - Гейл Форман (2012)

— Но какое они имеют отношение к Мие?

— Если, как ты говоришь, их сейчас не видно, но они всё еще здесь, то вдруг они захотят, чтобы она ушла с ними? И вдруг она захочет к ним?

— Все совсем не так, — отрезала бабушка.

— А, — только и сказал дедушка и больше ничего не спрашивал.

После того как они ушли, я подумала, что, может быть, когда–нибудь расскажу бабушке, что никогда особенно не верила в ее теорию, будто птицы и всякие животные могут быть ангелами–хранителями людей. А теперь я и вовсе уверена: ничего такого нет.

Мои родители не здесь. Они не держат меня за руку, не ободряют и не поддерживают. Я знаю их достаточно, чтобы понимать: они бы непременно пришли, если бы могли. Пусть даже не оба — может, мама осталась бы с Тедди, а папа присматривал бы за мной. Но здесь нет никого из них.

Размышляя об этом, я вспоминаю слова медсестры: «Она здесь всем заправляет» — и внезапно понимаю, о чем на самом деле дедушка спрашивал бабушку. Он тоже слушал эту медсестру. И догадался быстрее меня.

Останусь ли я. Буду ли я жить. Все зависит от меня.

Все эти рассуждения врачей о медикаментозной коме — всего лишь разговоры. Это зависит не от врачей. И не от ангелов–прогульщиков. И даже не от Бога, который если и существует, то сейчас тоже не здесь. Это зависит от меня.

Как мне это решить? Как я могу остаться без мамы и папы? А как я могу уйти и бросить Тедди? И Адама? Это уж слишком. Я даже не понимаю, как все устроено, почему я здесь, в таком состоянии, и как из него выбраться, если я захочу. Если мне нужно сказать: «Я хочу очнуться», то очнусь ли я прямо сейчас? Я уже пыталась щелкать каблуками, чтобы найти Тедди или перенестись на Гавайи, и это не сработало. А тут, похоже, все куда сложнее.

Но я все равно верю, что это правда. Я снова слышу слова медсестры: я здесь всем заправляю. Все ждут моего решения.

Я решаю. Теперь я это знаю.

И оно пугает меня больше, чем все прочее, случившееся сегодня.

Где же, черт побери, Адам?

* * *

В мой предпоследний год в школе за неделю до Хеллоуина Адам появился у нашей двери с видом триумфатора. Он держал в руках портплед и сиял горделивой ухмылкой.

— Приготовься помучиться завистью. Я только что добыл самый лучший костюм, — сказал он и расстегнул портплед. Внутри обнаружилась белоснежная рубашка с рюшами, бриджи и длинный шерстяной сюртук с галунами.

— Ты собираешься изображать Сайнфелда[20] в такой вычурной рубашке? — спросила я.

— Фи, Сайнфелд! И ты еще называешь себя классическим музыкантом. Я собираюсь изображать Моцарта. Погоди, ты еще туфли не видела, — он полез в сумку и вытащил громоздкие черные кожаные ботинки с металлическими полосками наверху.

— Миленько, — оценила я. — Кажется, у моей мамы есть похожие.

— Ты просто завидуешь, потому что у тебя такого классного костюма нет. И еще я надену чулки. Да, я настолько уверен в своей мужественности. А еще у меня есть парик.

— Где ты достал все это? — спросила я, щупая парик. Похоже, он был сделан из джута.

— В Интернете. Всего сотня баксов.

— Ты потратил сотню долларов на костюм для Хеллоуина?

Услышав слово «Хеллоуин», Тедди скатился по лестнице и, не обращая внимания на меня, вцепился в цепочку Адамова бумажника.

— Подожди, я сейчас! — крикнул он и убежал наверх, а через пару секунд вернулся с сумкой. — Это хороший костюм? Или я в нем буду как маленький? — возбужденно спросил Тедди, доставая вилы, пару накладных ушей, красный хвост и длинную красную пижаму.

— Ух. — Адам отшатнулся, сделав большие глаза, — этот костюм меня до чертиков пугает, а ведь ты его даже не надел.

— Правда? Ты не думаешь, что из–за пижамы все выглядит как–то тупо? Я не хочу, чтобы надо мной смеялись. — Тедди сурово сдвинул брови.

Я с усмешкой уставилась на Адама, который пытался сдержать улыбку.