Сервас поздоровался, испытывая смесь очарования и изумления перед невероятным внешним видом своей подчиненной. Самира Чэн была китаянкой по отцу и франко-марокканкой по матери. Она рассказала Эсперандье, а тот поспешил доложить Сервасу, что ее мать, дизайнер по интерьерам международного класса, безумно влюбилась в своего клиента из Гонконга, который был на двадцать шесть лет старше, человека необыкновенной красоты и ума. Но, узнав, что он имеет пристрастие к сильным наркотикам и почти ежедневно посещает проституток, она сразу, еще беременная, вернулась в Париж. В Самире Чэн поражало сочетание совершенного тела и на редкость уродливого лица. Круглые, выпученные глаза всегда жирно подведены, огромный рот над острым подбородком намазан ядовито-красной помадой. Один женоненавистник из бригады Серваса так описал ее внешность: «С этой девчонкой у нас каждый день Хеллоуин». Однако было у Самиры одно качество, наверное, полученное по наследству или развитое воспитанием. Мозги у нее работали что надо. Она умела ими пользоваться, быстро усвоила азы ремесла, а потом попыталась брать на себя инициативу. Как-то само собой получилось, что Сервас стал доверять ей все более сложные задания, а она в ответ не жалела сверхурочных часов, чтобы добиться результата.

Прежде чем повернуться к остальным, Самира закинула ноги в сапогах на край стола и откинулась на спинку кресла.

— Мы перерыли комнаты троих мальчишек, — сказала она, отвечая на немой вопрос шефа. — В общем, не нашли ничего особенного, за исключением одной детали. — (Сервас взглянул на нее.) — У первых двоих обнаружили видеоигры повышенной жестокости. В одних наибольшее количество очков набираешь, если размозжишь противнику голову, в других надо сбросить бомбы на мирное население или уничтожить противника разными изощренными типами оружия. Приемчики достаточно свинские и кровавые.

Сервасу вспомнилась полемика в прессе по поводу этих видеоигр. Издатели возмущались, говорили, что очень внимательны к проблемам насилия и не выпускают что попало. Они объявили некоторые обвинения в свой адрес неприемлемыми, однако при этом рекламировали игры, участники которых должны спастись от убийц, вооруженных нападений или пыток. Некоторые психиатры авторитетно подтвердили, что корреляции между этими играми и насилием в среде подростков не существует. Однако другие исследования, наоборот, показали, что подростки, увлекающиеся такими играми, обнаруживают больше равнодушия и проявляют меньшую реактивность перед лицом чужого страдания.

— Напротив, у мальчика по имени Клеман никаких игр не нашли. Однако там был игровой терминал…

— Словно кто-то успел все уничтожить, — заметил Эсперандье.

— Отец, — предположил Сервас.

— Да, мы подозреваем, что он успел убрать все игры, чтобы выставить своего сына в лучшем свете и свалить побольше на остальных.

— Вы опечатали комнаты?

— Да, но семейный адвокат подал прошение о снятии печатей, мотивируя это тем, что комнаты мальчиков не являются местом преступления.

— Там были компьютеры?

— Да, мы их просмотрели, но кто-то успел стереть данные. Мы велели родителям ни к чему не прикасаться. Придется вернуться туда вместе с техниками и проверить жесткие диски.

— Если нам удастся доказать, что подростки готовили преступление, то здесь налицо предумышленность, — вмешалась Самира. — Это сведет на нет все разговоры о несчастном случае.

Сервас вопросительно посмотрел на нее.

— Каким образом?

— Пока ничто не доказывает, что они действительно собирались убивать. У потерпевшего в крови высокий уровень алкоголя. Адвокаты защиты станут выдвигать версию утопления как основной причины смерти. Это будет зависеть от результатов вскрытия.

— Что же, он утонул в пятидесяти сантиметрах воды?

— А почему нет? Такие случаи бывали.

Сервас немного подумал, решил, что Самира права, и спросил:

— А отпечатки?