Круг - Бернар Миньер (2012)

Она поможет ему вытащить из тюрьмы единственного настоящего брата, который был у него в жизни, — Юго… Юго доказал ему, что отец недостоин восхищения, а кровный брат — просто кретин. Юго объяснил, что у него нет причин завидовать отцу и брату и что делать деньги — не такой уж великий талант. Во всяком случае, куда более заурядный, чем стать новым Баскиа[45]или Радиге.[46] Это не излечило Давида полностью, но помогло. Когда Юго был рядом, меланхолия ослабляла хватку. Когда Юго оказался в тюрьме, Давид осознал то, что раньше не хотел принимать: друг не всегда будет рядом. Рано или поздно он уйдет, и тогда депрессия вернется и будет втрое сильней. Она накинется на него, как голодный кровожадный зверь, заглотнет — всего, без остатка — и выплюнет пустую душу, как падальщик — кучку обглоданных костей. Она уже нетерпеливо кружит над ним и ждет своего часа. Давид знал — победа останется за ней. Ему не избавиться от болезни. Так зачем оттягивать?

Он лежал на сбитых простынях, заложив сцепленные пальцы за затылок, смотрел на изображенного на постере Курта Кобейна и думал о полицейском, отце Марго. Допустимые потери, как говорят герои сериалов. Этот легавый и станет такой потерей… Давид решил, что признается в преступлении и покончит с собой на глазах у майора Серваса, чем окончательно обелит Юго. Идея нравилась ему все больше. Дело за малым — реализовать задуманное.

41

Доппельгангер[47]

Он так долго сидел (стоял!) в засаде, что у него затекло все тело. Потянулся, открыл термос с кофе, положил на язык таблетку модафинила и запил глотком арабики, в точности повторив действия лежавшей в нескольких сотнях метров от него Самиры. К кофе он добавил немного «Ред Булла» — вкус получился странный, зато энергия в нем бурлила, как в Везувии 24 августа 79-го.

Он мог продержаться еще много часов.

С выбранной позиции открывался интересный вид на холм. Лицейские корпуса находились достаточно далеко, но он мог разглядеть любую деталь благодаря биноклю ночного видения. Он узнал майора, заметил в кустах за лицеем его помощницу, а в машине у главного входа — лейтенанта. Остальные были ему незнакомы. Гиртман сразу понял, зачем Мартен приказал подчиненному занять позицию на виду: он хотел отпугнуть его, не дать приблизиться к дочери. Эта мысль порадовала швейцарца: хорошо, что Мартен всегда о нем помнит.

Мартен… Мартен…