Каждый твой вздох - Мэри Кларк, Алафайр Бёрк (2020)

– Только после того, как выставка закрылась, и до сих пор виню свою болезнь. Я отсутствовала несколько недель – точнее, больше месяца. Мононуклеоз – ужасная штука для всех, я уже не говорю о моем возрасте, да и время выдалось крайне неподходящее. Слава богу, я успела спланировать выставку, и почти вся работа была закончена. Я думала, что у меня просто сильная простуда, и попыталась переходить ее на ногах, но за два дня до открытия выставки проснулась и почувствовала себя так, словно на меня наехал огромный грузовик. А как только мой врач сказал, что у меня мононуклеоз, директор музея велел мне остаться дома.

Они не могли допустить, чтобы один смотритель музея заразил сотню спонсоров. Поэтому мне пришлось управлять оставшимися работами по скайпу. Мой несчастный персонал – я заставляла их бегать по галереям с «Айподами», сканируя каждый дюйм, чтобы я могла проверить все детали. Это была единственная выставка, которую я пропустила. Мне никак не удается найти повод, чтобы надеть свое поразительное платье – созданное в честь Мейми Эйзенхауэр, если вы можете в такое поверить. Очень ретро.

– Вы не заметили исчезновения браслета, когда вернулись после болезни? – спросила Лори.

– Да, браслет, – сказала Синтия, возвращаясь к теме разговора. – Так вот, к тому моменту, когда я вернулась в музей, прошли недели с тех пор, как я видела свою выставку. Каждый экспонат производил потрясающее впечатление, и я невероятно гордилась проделанной нами работой – мы хотели рассказать о том, что роль Первой леди США стала более значительной. Но, если честно, я только входила в курс дела и была бы более внимательна к деталям, если бы не пропустила столько времени. После того как выставка закрылась, я начала инвентаризацию, чтобы вернуть экспонаты владельцам. И, хоть убей, не могла найти проклятого браслета.

– Но это достаточно большая вещь, чтобы ее потерять, – заметила Лори.

– Я отнеслась к пропаже очень серьезно. Но реальность такова, Лори, что в музее находятся сотни тысяч предметов, и часть из них очень маленьких размеров – наконечники стрел, пули, браслеты, к примеру. Вещи восстанавливают, перемещают, одалживают другим музеям, и довольно часто не кладут на место. Я невероятно расстроилась из-за пропажи, но, к счастью, женщина из поместья Кеннеди проявила понимание. Дело в том, что жемчужное ожерелье, которое они нам одолжили для выставки, было настоящим, а браслет оказался обычной бижутерией – мне понравилась мысль соединить классическое ожерелье с эксцентричным, недорогим украшением, которые так любила Джеки. Она великолепно умела сочетать высокую и обычную моду. Так что если уж мне было суждено что-то потерять – кошмар каждого смотрителя музея, – все могло быть гораздо хуже.

– Вы не просматривали записи камер, чтобы узнать, когда пропал браслет? – спросила Лори.

– Мы храним записи только в течение недели, а когда я поняла, что браслет исчез, прошло значительно больше времени. До того как вы позвонили, мне и в голову не приходило, что его могли украсть.

– У меня не идет из головы сработавшая в тот вечер сигнализация, – сказала Лори.

– Теперь, когда вы рассказали мне всю историю, я вас прекрасно понимаю, – призналась Синтия. – Но, поверьте мне, этот браслет был в буквальном смысле одной из самых дешевых вещей, которые могли украсть посетители выставки, если бы у них возникло такое желание. И он вполне мог потеряться в суете, когда разбирают экспонаты большой выставки. Я не зарабатываю на жизнь, разгадывая тайны, но я бы не утратила сон из-за такой пропажи.

Синтия была права. Несомненно, если бы кто-то решил рискнуть и совершить кражу из одного из самых больших музеев страны, он бы выбрал что-нибудь более дорогое, чем простой браслет, который невозможно отличить от безделушки, купленной в любом магазине. Лори могла вычеркнуть Марко Нельсона и браслет из списка своих теорий.