Одинокие души - Эшли Дьюал (2017)

— Этот парень был всего лишь ещё одним средством против Шрама, неплохим средством, так как на их отношениях строилось само понятие стаи. Разрушишь связь — получишь бесхребетное сборище недоумков, не знающих что и как делать. Без духа, без цели, без воли.

— Неужели я так могла поступить с Максимом? Не говори чепухи. Это невозможно.

— К сожалению, возможно. Ты медленно, но четко вставала между братьями. Пыталась их рассорить, выдумывала несуществующие проблемы, а затем была для каждого по отдельности лучшим другом и советчиком. Однажды, из-за тебя братья даже подрались. Сильно подрались. Шрам рассек бровь: ему наложили три шва, а докторишка вывихнул руку.

— Но какая им из этого выгода? Зачем драться? Ради чего?

— Ради несуществующих идеалов. Ты хороший психолог, Лия. Изучила слабости каждого, и давила на них таким образом, чтобы желания братьев неминуемо сталкивались.

— Например, какие желания?

— А как ты думаешь? Стас был за жесткий контроль, ему всегда нравилось таскать с собой этот чертов секундомер, он не останавливался, придумывал изощренные методы борьбы, заставлял проходить испытания до тех пор, пока мозги из ушей не вылазили. А Макс выступал за более лояльное отношение. Ему казалось, что в стае главным должен быть не тоталитарный режим, а смелость, дух, воля. Лучше один раз побороть свой страх, чем сто раз подряд избивать того, кто слабее.

— Максим рассуждает более зрело, — задумчиво протягиваю я. — Это не значит, что Стас плохой предводитель, но доброты у Макса, наверно, гораздо больше.

— Наверно. Правда, вряд ли тебя в тот момент волновала истина. Ты сначала говорила: пора ужесточить испытания! Хватит принимать всех, кого не попадя! А потом кричала: боже мой, Стас, зачем же так издеваться над людьми? Больше самоотверженности и силы духа.

— Раздвоение личности? — недовольно спрашиваю я, чувствуя, как разговор проедает клетки мозга.

— Нет, — саркастически отрезает Астахов. — Банальный способ поссорить братьев из-за глупой женщины.

— Не верю твоим словам.

— Не верь.

— Это нечестно! — злюсь. — Почему мне надо расплачиваться за ошибки, которых я не совершала?

— А кто же их совершил?

— Как кто? — оглядываюсь и прикусываю губу. — Не знаю, Леша. Не знаю! Но уж точно не я!

— Лия, успокойся. С чего ты вообще взяла, что это ошибки? — парень пожимает плечами и смотрит на меня так, как он умеет: серьёзно, решительно. — Все твои прошлые действия можно оправдать.

— Да, неужели?!

— Конечно! Ты отстаивала честь семьи, и не могла сдаться, поддавшись эмоциями. Одно из важнейших качеств лидера — хладнокровие. — Парень выдыхает. — У предводителя не должно быть выбора между тем, что «хорошо», а что «плохо». У него должно быть только слово — надо.

— И это слово погубило не одного человека, — жестко чеканю я, и протираю руками вспотевшее лицо. — Что было дальше?

— А дальше всё пошло под откос. — Отвечает Астахов.

— И почему же? По твоим словам, всё шло просто идеально, — яд в моем голосе не поддельный. Тяжело выдыхаю. Неприятно осознавать, каким чудовищем ты, порой, можешь быть.

— Потому что ты тянула, хотела окончательно рассорить братьев и только потом избавляться от Шрама. Считала, будто ничего не выйдет: мы поспешим, и потеряем всё, что успели нажить, ведь стаю просто так не сломить.

— Это правда. Их отношения, возможно, гораздо сильней, чем родственные узы.

— Тебе никто не поверил, — шепчет Леша. — Решили, будто ты просто привязалась к стае и не хочешь покончить с ней.

— Логично, — предполагаю я, на что Астахов прожигает меня обиженным взглядом. А он не любит это сборище…

— В нашей семье начались недовольства, предводителем вновь стал Ворон.

— Ворон?

— Это его прозвище.

— Так, и что?