Одинокие души - Эшли Дьюал (2017)

Я напрягаюсь, так как уже отвыкла от подобной близости, но все же с любопытством замираю.

— Мне так жаль, — срывающимся голосом шепчет она, и краем глаза я замечаю, как безвольно повисает ее голова. — Так жаль, что тот мальчик погиб.

О боже, нет. Только не произноси его имени. Прошу. Не надо. Это меня убьет.

И, словно специально, мама продолжает:

— Максим был хорошим. Мне всегда казалось, что вы вдвоем просто попали в плохую компанию. Хотя, признаться, я не очень любила его, так как считала, будто он разрушает твои отношения с Лешей. Это глупо, наверное. — Она вздыхает, а я крепко зажмуриваюсь. Не могу слушать про него, и одновременно дышать. — И все же, я старалась сохранять в себе негативное к нему чувство. Парень влиял на тебя плохо. Ты приходила домой поздно, вытворяла безумные вещи. Папа твердил, что это Максим виноват. Что если бы не он, ты бы не стала тем, кем являлась на тот момент. И я верила. Верила и закрывала глаза на то, что он всегда доводил тебя до дома, передавал практически в руки. Максим так смотрел на тебя, — мама загадочно затихает, а я борюсь со вновь прикатившими слезами. — Так, как смотрят на драгоценное хрупкое создание. Но все же в тот день… в тот самый день, когда ты упала с крыши, я внезапно осознала, что твоя безопасность превыше ваших чувств. И знаешь, что самое интересное? Он тоже это понял. Мне так больно было смотреть на его глаза. Казалось, что Максим умер, когда отец сказал ему не приближаться к тебе ни на шаг, но он… он выстоял. Он не проронил ни слова, кивнул и ушел. И тогда я осознала: боже, Лия, как же сильно он тебя любил! Любил тебя так искренне и безумно, что готов был подавить свои чувства, но сохранить тебе жизнь, позволить начать все заново. — Мама восторженно выдыхает, а я открываю глаза. Непроизвольно отвожу взгляд с фортепиано и смотрю на неё. Жду продолжения. Её слова соединяют меня с Максимом. Он словно оживает, когда она описывает его действия, поступки: вечно храбрый, сильный и любящий мой хранитель. — Пару раз я видела его, когда он следил за тобой возле нашего дома. Или сторожил около школы. Он всегда убегал, я не успевала с ним поговорить, но однажды, схитрив, я обвела его вокруг пальца. Сделала вид, что проведя тебя до школы, иду домой, а на самом деле свернула за угол, и дождалась, пока он тоже туда попадет. Максим сразу стал оправдываться, попросил прощения, пообещал, что больше никогда не взглянет в твою сторону. А я… я посмотрела на этого молодого, неопытного парня, посмотрела на его грустные глаза, на его уставшее лицо и просто сказала: спасибо. — Я удивленно замираю, а мама продолжает. — Это странно, но я перестала отводить тебя в школу, перестала тебя оттуда забирать. И все после нашей встречи, ведь я знала, что Макс всегда рядом с тобой. Знала, что он всегда сможет тебя защитить.

Мое сердце обливает кровью.

Он каждый день находился рядом, а я об этом даже не подозревала! Боже, почему? Почему я так много потеряла?

— И сейчас… — тихо шепчет мама. — Сейчас его нет. Такое чувство, что у тебя отняли хранителя. И мне… мне действительно очень жаль.

Как же она права. Я поджимаю губы и отворачиваюсь. Слезы вновь выступают на глазах, и приходиться крепко стиснусь руки. Не хочу плакать при маме. Не хочу.

— Дорогая, не позволяй его смерти очернить твою жизнь, ведь Максим — самое светлое, что у тебя за всю эту жизнь было. — Она выдыхает. — Не каждому бог посылает ангела-хранителя.

«И не у каждого, он его отнимает», — думаю я и закрываю глаза. Слезы все-таки вырываются наружу. Текут по щекам, по подбородку, падают вниз, впитываются в подушку. Я пытаюсь перестать плакать, но от этого лишь сильней начинаю чувствовать пустоту внутри.

— Лия, ну не надо, — виновато протягивает мама и крепко сжимает мое плечо. — Тише, тише.

Я не успокаиваюсь.