Одинокие души - Эшли Дьюал (2017)

— А вдруг что-то серьёзное? Наверно, я должен отвезти его в больницу.

— Это паршиво, когда пострадавший — наш единственный врач, — горько усмехается Кира и вновь смотрит на Макса. Он дышит неровно, прерывисто. Создается впечатление, что ему сильно больно. — Мы бессильны, как дети.

— Мы и есть дети, — отрезаю я. — Не забывайте об этом.

— Говори за себя, — спорит Шрам. — Я давно перерос тот возраст, когда желание посидеть в социальных сетях заменяет реальное общение.

— А перерос ли ты беспомощность? По-моему нет.

— Лия, что будем делать с деньгами? — неожиданно вспоминает блондинка, и все мои органы одновременно скручиваются в трубочки. — Сорок пять тысяч — это слишком много.

— Не напоминай.

— О чем вы? — спрашивает Стас, и Кира за несколько минут выкладывает ему весь разговор, прозвучавший в подвале. Удивляюсь безумной дикции подруги, но не нахожу ни одного изъяна.

— То есть теперь ты, моя Любимица, залетела на сорок пять тысяч. — Он поджимает губы и внезапно нервно усмехается. — Повезло.

— Я понимаю, что тебе очень смешно, Стас, но на самом деле — мне крышка. Когда мама узнает, что деньги пропали, она убьет меня.

— Но с чего ты решила, что она обвинит именно тебя?

— Это дело времени. Мама в любом случае узнает правду, а правда заключается в том, что я разорвала пакет на улице, и выкинула все наши сбережения, все, твою мать, скоро пять тысяч, в канализационный гребанный треклятый люк!

В машине повисает тишина. Мы смотрим друг на друга, не знаем, что сказать, как выбраться из этого дерьма, что делать, и вместо того, чтобы придумать реальный план, попытаться разобраться, мы одновременно взрываемся диким хохотом.

Смех не прекращается несколько минут. Я беру себя в руки, только когда Стас паркуется около высокой многоэтажки. Он громко выдыхает, и поворачивается ко мне. На его лице до сих пор играет улыбка, и я непроизвольно представляю внешность парня без шрама. Каким он был? И каким он стал.

— Можешь не волноваться на этот счет, — неожиданно протягивает он, и я непонимающе хмурюсь.

— В смысле?

— В смысле, я дам тебе сорок пять тысяч.

— Что? — я откидываюсь назад и начинают качать головой. — Я не возьму деньги.

— Возьмешь.

— Нет! Ты с ума сошел? Это же не три тысячи, и даже не десять. Я не смогу вернуть тебе такую сумму.

— А я говорил что-то про возврат?

— Стас…

— Что? — Парень пожимает плечами и придвигается ближе ко мне. — Ты попала в такую ситуацию по моей вине, и я не позволю тебе пострадать.

— О чем ты? Здесь нет твоей вины.

— Есть.

— Но где?

— Как это где? Лия, если бы ты не была в нашей стае, если бы не эти чокнутые, — он косится в сторону Наташи и тяжело выдыхает. — Если бы не всё это дерьмо, ты бы не влипла так сильно.

— Но я не смогу взять у тебя деньги.

— Сможешь, иначе я приду к твоей матери и сам отдам их.

— Ты не посмеешь.

— Ещё как посмею! — заявляет он. — Выбирай.

Я прикусываю губу, и недовольно смотрю на парня.

— Я, конечно, благодарна тебе за то, что ты хочешь помочь, но это полное безумие. Твой отец сказал, что больше не станет спонсировать тебя деньгами. Отдашь мне сорок пять тысяч и останешься на мели.

— Это уже мои проблемы.

— Нет! Раз мы одна стая, значит это и мои проблемы тоже.

— Перестань отпираться. Я всё равно не поменяю своего решения.

— Но почему? — я удивленно смотрю на Шрама. — Почему ты так беспокоишься обо мне?

— Потому что ты — это ты. Потому что ты, Лия, моя любимица, — с сарказмом поясняет парень, и на моем лице непроизвольно всплывает улыбка. — Так что закончим этот разговор.

Стас выходит из машины, обходит её и открывает заднюю дверь.

— Я понесу Макса, а вы вдвоем отвечаете за эту. — Он кивает в сторону Наташи.

Отмечаю пренебрежение в словах парня, но быстро забываю об этом. — Справитесь?

— Конечно.