Ночь длиною в жизнь - Ночь длиною в жизнь (2012)

— Нет-нет, я просто интересуюсь.

— Отличный специалист. Помог мне узнать много интересного: как привести внешний мир в соответствие со своим внутренним миром и прочее.

— Звучит очень заманчиво.

— Так и есть. Он бы тебе здорово помог.

— У меня старомодные взгляды: я все еще считаю, что внутренний мир должен приходить в соответствие с внешним. Впрочем, я подумаю над твоим предложением.

— Ага. Подумай… — Снайпер по-отечески погладил приборную доску, как лошадь, выучившую урок. — Приятно было поговорить, Фрэнк. Мне пора возвращаться к работе, но ты звони, если поболтать захочется.

— Обязательно. А сейчас, наверное, мне нужно какое-то время побыть в одиночестве, все обдумать. Мне ведь многое предстоит осознать.

Снайпер исполнил многозначительный номер с киванием и подниманием бровей — видимо, подцепил у психиатра.

— Подбросить до отдела? — предложил я.

— Нет, спасибо. Пешочком пройдусь — для талии полезно. — Он похлопал себя по животу. — Береги себя, Фрэнк. Еще поговорим.

В узком проулке Снайперу пришлось ужом выбираться из едва приоткрытой двери, так что выход лишился должного блеска. Впрочем, лоск вернулся, едва Снайпер зашагал своей «убойной» походкой, пробираясь сквозь толпу усталых торопливых пешеходов, — человек с портфелем и с целью. Я вспомнил, как несколько лет назад мы пересеклись в очередной раз и выяснили, что оба принадлежим к клубу разведенных. Наш выпивальный марафон длился четырнадцать часов и финишировал в Брэе, в каком-то офигительно футуристическом клубе, разрисованном летающими тарелками; там мы со Снайпером пытались убедить двух безбашенных красоток, что мы русские миллионеры и приехали покупать Дублинский замок, только все время сбивались и беспомощно хихикали в кружки, как два пацана. Я понял, что вроде бы даже привязался к Снайперу Кеннеди и что буду по нему скучать.

Меня обычно недооценивают — и это одно из моих преимуществ, но Имельда меня несколько удивила, упустив из виду не самые приятные стороны человеческой натуры. На ее месте я бы на пару дней заручился помощью вооруженного громилы-телохранителя, но утром в четверг дом Тирни, судя по всему, вернулся к будничным делам. Женевьева отправилась в школу с «Кит-Катом» во рту, Имельда сходила на Нью-стрит и вернулась с двумя пластиковыми пакетами, Изабель пошагала куда-то, где требовались собранные в хвост волосы и белоснежная блузка; ни намека на телохранителя, хоть вооруженного, хоть безоружного. Вдобавок меня никто не заметил.

Около полудня парочка девиц-подростков с парочкой младенцев позвонили в звонок, Шанья спустилась к ним, и компания отправилась глазеть на витрины, или воровать с прилавков, или куда там еще. Как только я убедился, что Шанья не вернется за сигаретами, я вскрыл замок парадной двери и поднялся к квартире Имельды.

По телевизору гремело какое-то ток-шоу, участники рычали друг на друга, а зрители требовали крови. Дверь ощетинилась замками, но, рассмотрев щель, я увидел, что заперт только один. Я вскрыл его за десять секунд, и телевизор заглушил звук открывшейся двери.

Имельда сидела на диване, упаковывая рождественские дары — картину несколько портило ток-шоу и тот факт, что в качестве подарков выступали контрафактные «Берберри». Я осторожно приблизился, но Имельда неожиданно обернулась — ее спугнула то ли моя тень, то ли скрипнувшая половица — и приготовилась завизжать. Я ловко накрыл ей рот ладонью, другой рукой прижал запястья к коленям и удобно устроился на диванном подлокотнике.

— Ах, Имельда, — ласково пожурил я. — Ведь на этом самом месте ты клялась, что не стукачка. Ты меня разочаровала.

Она нацелилась локтем мне в живот; а когда я прижал ее крепче, попыталась укусить меня за руку. Я оттянул ей голову назад: шея Имельды выгнулась, губы прижались к зубам.