Ночь длиною в жизнь - Ночь длиною в жизнь (2012)

— Как ты думаешь, зачем я сегодня с тобой встречаюсь? Я знаю, что телефонные записи еще не готовы, про Имельду Тирни мне уже известно, я прекрасно понимаю, что в экстренном случае ты со мной немедленно свяжешься. Так для чего, по-твоему, мы здесь сидим?

— Я просто думал… Новости.

— Можно и так назвать. Вот тебе новости: с данного момента мы оставляем расследование в покое. Я снова в отпуске, а ты снова машинистка. Наслаждайся.

Чашка Стивена опустилась с глухим стуком.

— Как? Почему?

— Тебе мама никогда не говорила «Потому что я так сказала»?

— Вы мне не мама. Что за черт… — Внезапно его осенило: — Вы что-то нашли? В прошлый раз вы чуть не бегом отсюда выскочили — что-то поняли. Пару дней расследовали, и теперь…

Я покачал головой.

— Еще одна милая версия, но неверная. Конечно, хорошо бы, если бы дело разрешилось само собой в порыве вдохновения, но вынужден тебя огорчить: такое случается очень редко.

— …вы нашли и оставляете это себе. Прощай, Стивен, мы славно поиграли, ступай в свою коробку. Я должен гордиться тем, что вы меня вытаскивали, да?

Я вздохнул, откинулся на спинку и размял мышцы шеи.

— Малыш, выслушай совет от человека, который делает эту работу гораздо дольше, чем ты. Почти всегда самое простое объяснение — самое верное. Нет «обетов молчания», нет большого заговора, правительство не вживляло тебе чип за ухом. За два дня я выяснил только одно: нам с тобой пора бросать это дело.

Стивен смотрел мне в глаза так, будто у меня вторая голова выросла.

— Минуточку. А куда же делась наша ответственность перед жертвами? Куда пропало «Только ты и я — это все что у них есть»?

— Это не имеет смысла, малыш, — отмахнулся я. — Снайпер Кеннеди прав: у него дело — конфетка. На месте прокурора я бы мигом дал ему зеленую улицу. Черта с два он выбросит всю свою версию и начнет с нуля, пусть хоть архангел Гавриил спустится с небес и скажет, что Снайпер не прав. А на телефонные распечатки Кевина и на наше с тобой мнение насчет истории Имельды ему плевать. Не важно, что случится до вторника; дело окончено.

— И вас это устраивает?

— Нет, солнышко, не устраивает. Ни капельки не устраивает. Однако под пули я брошусь только за что-то очень важное, а хвататься за безнадежное дело — пусть это и романтично — совершенно ненужная потеря. Вот и для тебя будет потерей отправиться в регулировщики или всю жизнь заниматься канцелярией в какой-нибудь глуши, если всплывет, что ты сливал мне никому не нужную информацию.

Малышу не хватало выдержки: рука на столе сжалась, и Стивен, похоже, изготовился обрушить кулак на мою физиономию.

— Это мое решение. Я большой мальчик и могу за собой присмотреть.

— Не обманывай себя, — засмеялся я. — Я вовсе тебя не защищаю. Я бы с радостью позволил тебе разрабатывать эти направления до две тысячи двенадцатого года, а не то что до вторника, если бы хоть на мгновение поверил, что это что-нибудь даст. Но не поверю.

— Вы меня втянули в это дело, и теперь я втянулся — и не уйду. Вы не можете передумывать каждые пару дней: принеси палку, Стивен, брось палку, Стивен, принеси палку, Стивен… Я не ваша шавка — не больше, чем детектива Кеннеди.

— Вообще-то, — сказал я, — именно моя. Я буду приглядывать за тобой, дружище Стиви; если мне только покажется, что ты продолжаешь совать нос куда не надо, я отнесу отчеты о вскрытии и об отпечатках пальцев детективу Кеннеди и расскажу, откуда они у меня. Ты попадешь в его черный список, в мой черный список — и будешь работать за столом у черта в заднице. Говорю еще раз: отвали. Понял?

По молодости и от растерянности Стивен не следил за выражением своего лица; в застывшем взгляде парня отчетливо светилась ярость, удивление и отвращение. Именно этого я и добивался: чем я противнее для него, тем дальше он окажется от предстоящих разнообразных мерзостей. Впрочем, от боли меня это не избавляло.