Ночь длиною в жизнь - Ночь длиною в жизнь (2012)

— Черт подери, — пробормотал Кевин, глядя наверх, на окно.

— Умница. — Я похлопал Кевина по спине. — Настоящий боец. Встретимся через час, и вечерком я тебе выставлю пару кружек, годится?

— Парой пива не отделаешься, — мрачно ответил Кевин, расправил плечи и зашагал навстречу расстрельной команде.

Я заботливо уложил чемоданчик в багажник машины, чтобы отвезти милой даме из техотдела, чей домашний адрес я совершенно случайно когда-то записал. У стены приютились какие-то стриженные под нулевку безбровые десятилетние пацаны с проволочными вешалками наготове, оглядывая машины. Только этого мне не хватало — вернуться и обнаружить, что чемоданчик стибрили. Я уперся задом в багажник, подписал конверты с Дактилоскопической Диди, выкурил сигарету и пялился на наше светлое будущее, пока оно не раздумало потрошить машину человека, который их не трогает.

Квартира Дейли — зеркальное отражение нашей; тело там спрятать негде. Допустим, Рози умерла дома, тогда остаются две возможности. Если мистеру Дейли хватило наглости, чего я не стал бы исключать, он завернул бы тело во что-нибудь и вынес через переднюю дверь — к реке, на пустырь, на ферму — в соответствии с милым советом Шая. Впрочем, в Либертис велика вероятность, что кто-то увидит, запомнит и разболтает. Мистер Дейли рисковать не любил.

Нерисковый вариант подразумевал дворик за домом, гордо именуемый садом. Сейчас там действительно разбиты клумбы, высажены кусты, понатыканы всякие чугунные штуковины, якобы садовые украшения, но в дни моей юности задние дворы оставались заброшенными: чахлая травка, грязь, доски, поломанная мебель, нужник да веревки для белья. Вся жизнь происходила перед домом, на улице. Тот декабрь стоял холодный, но земля не промерзла, так что вполне можно в одну ночь начать копать могилу, на следующую — закончить ее и на третью ночь засыпать. Три часа на все про все. Никто не увидит: в задних дворах освещения не предполагалось, ночью в сортир ходили с фонариком. Никто не услышит: сестры Харрисон глухи как пробки, задние окна подвала Вероники Кротти заколочены, чтобы тепло не уходило, остальные окна плотно закрыты от декабрьских холодов. При свете дня, когда все кончено, навалить поверх могилы лист гофрированного железа, старый стол или что под руку подвернется — никто второй раз и не глянет.

Я не мог попасть в сад без ордера, а получить ордер нельзя без хотя бы мало-мальски серьезного основания. Я отбросил окурок и пошел обратно на Фейтфул-плейс, поговорить с Мэнди Брофи.

Мэнди оказалась первой, кто честно и недвусмысленно был рад меня видеть. От ее визга чуть крышу не унесло; ма наверняка снова прилипла к окну.

— Фрэнсис Мэки! Иисус, Мария и святой Иосиф! — завопила Мэнди и обняла меня так, что наверняка остались синяки. — У меня аж сердце остановилось; и думать не думала, что увижу тебя в наших краях. Зачем приехал?

Формами она теперь напоминала мамочку, и прической тоже — для полноты картины, — но ямочки на щеках остались прежними.

— Всяко-разно, — ответил я улыбаясь. — Показалось, пора взглянуть, как вы тут.

— Да, уж еще как пора, скажу я тебе! Заходи сюда.

На полу гостиной развалились две темноволосые круглоглазые девчушки.

— Ну-ка, марш наверх, поиграйте в своей комнате, мне надо с приятелем поговорить. Вперед! — Мэнди замахала на девчонок руками.

— Твои копии, — кивнул я вслед девочкам.

— Мои погибели. Они меня выжали досуха, серьезно. Ма говорит, что это мне наказание за все те случаи, когда я ей перечила в детстве. — Она смахнула с дивана полуодетых кукол, конфетные фантики и сломанные мелки. — Садись сюда. Говорят, ты в полиции теперь, большой человек. Достойно!

Мэнди с улыбкой на лице сгребла в охапку кучу игрушек; черные глаза смотрели остро и внимательно, испытующе.

— Ну вот еще, — ответил я, одарив Мэнди хулиганской улыбкой. — Я просто вырос. Как и ты.

Мэнди пожала плечами.

— Я такая же, как и была. Посмотри вокруг.