Дом у озера - Кейт Мортон (2016)

Она почти перестала выходить в сад. Сад всегда был для нее самой любимой частью Лоэннета, местом, где отдыхаешь душой и телом, и эту потерю Элеонор считала вполне заслуженным наказанием. Была еще одна причина. От постоянного чувства вины у Элеонор развился невротический страх, что в саду она столкнется с Беном и ненароком выдаст свой секрет. Она не могла рисковать: последствия оказались бы губительными для Энтони. Элеонор торопливо отворачивалась, если видела в окно Бена, а по ночам лежала без сна и думала, что будет, если Бен захочет от нее и ребенка больше, чем она готова дать.

И все же, как бы Элеонор себя ни бранила, как бы ни раскаивалась, она не жалела о том, что произошло, ведь благодаря ее роману с Беном у нее появился Тео. Элеонор любила малыша с той самой минуты, когда поняла, что беременна; после того, как мальчик родился, она в нем души не чаяла. И дело было не в том, что Элеонор любила его больше, чем дочерей, просто она сильно изменилась с тех пор, как они были крохами. Стала печальнее, старше, больше нуждалась в утешении. Теперь она могла любить малыша с освобождающей самоотверженностью А самое главное, когда они были вдвоем, суровая мать семейства исчезала.

Элеонор рассматривала множество вариантов развития событий, но никак не предполагала, что с появлением Тео состояние Энтони ухудшится. Она так долго верила, что маленький ребенок – долгожданный сын! – поможет мужу выздороветь, что ей и в голову не пришло усомниться. Огромная ошибка!.. Неприятности начались почти сразу, через несколько недель после того, как родился Тео.

Энтони его обожал, бережно держал на руках, удивленно вглядываясь в очаровательное личико, однако в его радости чувствовалась грусть, горький стыд за то, что он живет идеальной жизнью, тогда как на долю других выпали невыносимые страдания. Еще хуже, порой, когда малыш плакал, на лице Энтони появлялось бессмысленное выражение, он словно уходил в себя и слышал только то, что происходило в голове.

Ночами, когда Энтони мучили кошмары, – его била ужасная дрожь, он кричал: «Успокойте ребенка! Пусть замолчит!», и приходилось удерживать его изо всех сил, не давая выскочить в коридор, – Элеонор со страхом думала, что же она наделала.

А потом Клементине исполнилось двенадцать, и на день рождения ей подарили планер. Так решил Энтони, и сама по себе идея была превосходной, но все надежды Элеонор остаться дома пошли прахом. Они уже пообедали, когда Клемми развернула подарок и выбежала наружу. Сказав себе, что ничего плохого не случится, Элеонор велела служанке вынести поднос с чайными принадлежностями в сад.

Стояла прекрасная погода, выдался один из тех солнечных осенних дней, когда отважный человек вполне может искупаться. Всех охватило праздничное настроение, они дурачились на лужайке, запускали планер и весело смеялись, когда самолетик едва не задел прическу Элеонор, однако сама Элеонор не находила себе места. У озера работал Бен, и она не хотела, чтобы домочадцы случайно увидели их вдвоем, а еще боялась, что он заметит люльку с Тео и под каким-нибудь предлогом подойдет ближе.

Бен, конечно, не стал бы этого делать, ведь он обещал, но страх – плохой советчик, и Элеонор хотела, чтобы день поскорее закончился. Осталось выпить чай с тортом – и можно возвращаться в дом!.. Однако вся семья будто сговорилась. Все отмахивались и от чая, и от торта, и Элеонор пришлось разыгрывать строгую мать, хотя больше всего на свете она мечтала остаться одна.

А тут еще Клемми, которая, похоже, обладала даром выбирать самое неподходящее время, чтобы показать свою природную безрассудность, полезла на верхушку высокого платана. Сердце Элеонор едва не выскочило из груди, нервы были на пределе, она боялась, что не выдержит, и поспешила под дерево, не отводя глаз от младшей дочери, которая босиком, с расцарапанными коленками и подоткнутой юбкой, взбиралась все выше и выше. Элеонор решила, что успеет поймать Клемми, если та вдруг сорвется и упадет.