Дом у озера - Кейт Мортон (2016)

В семь лет Элис вдруг осознала, что когда-нибудь повзрослеет, а взрослые, как правило, покидают родительский дом. С той минуты в душе Элис воцарился экзистенциальный страх, и она стала везде, где только можно, царапать свое имя: на дубовых оконных рамах в маленькой столовой, примыкающей к кухне, на тоненькой полоске застывшего раствора между кафельными плитками в оружейной комнате, на узорчатых обоях с дроздами в передней. Элис словно навсегда привязывала себя к Лоэннету крепкими узами. Мать обнаружила это необычное проявление любви, и Элис на все лето оставили без сладкого; впрочем, она бы особо не горевала, если бы ее не назвали отпетой хулиганкой. «От кого, от кого, а от тебя не ожидала такого неуважения к дому! – сердито шипела мать. – Подумать только, моя дочь – и такой варварский поступок!» Эти слова, которые свели страстную жажду обладания к обычной шалости, причинили Элис глубокую боль и сильно обидели.

Ладно, сейчас это уже неважно. Элис выпрямила ноги, вытянула вперед носочки и довольно вздохнула. Обычная детская навязчивая идея, с тех пор много воды утекло. Солнечный свет заливал все вокруг, золотил ярко-зеленую листву сада. Укрывшись среди ивовых ветвей, сладко щебетала славка-черноголовка, пара диких уток дралась из-за особенно сочной улитки. Оркестр репетировал танцевальную мелодию, и над гладью озера плыла музыка. Да, с погодой сегодня повезло. Несколько томительных недель все волновались, пристально наблюдали за рассветами, расспрашивали знатоков примет и наконец дождались: солнце высоко в небе и сжигает случайные облака, как и положено в канун Иванова дня. Вечер будет теплым, ветерок – легким, а праздничный прием, как всегда, волшебным.

Элис узнала о чарах Ивановой ночи задолго до того, как ей разрешили праздновать вместе со взрослыми, еще когда няня Бруен, одев ее и сестер в самые нарядные платьица, отводила всех троих вниз и выстраивала в ряд, чтобы они поздоровались с гостями. Тогда, в самом начале вечеринки, разодетые взрослые ждали темноты и вели себя с чопорной благопристойностью, но позже, когда дети давно должны были спать, Элис, услышав, что дыхание няни стало глубоким и ровным, забиралась коленями на стул у окна детской и смотрела на фонарики, похожие на поспевшие в ночи фрукты, пылающий костер, который, казалось, плыл по серебристой от лунного света воде, на этот заколдованный мир, где люди и места выглядели почти такими, как она помнила, но все же другими.

А сегодня, подумала Элис, она будет среди них, ее ждет необыкновенная ночь. Элис улыбнулась, слегка вздрогнув от предвкушения. Посмотрела на часы, а затем достала из корзинки папку с бесценным содержимым и открыла. Внутри лежала одна из двух машинописных копий, тщательно отпечатанных на портативном «Ремингтоне», – результат годовой работы Элис. В заглавии она сделала опечатку, случайно нажав букву «а» вместо «о», но в остальном все было идеально. Вряд ли Бен обидится, он сам бы сказал, что важнее отослать безупречный экземпляр в издательство Виктора Голланца.[2] Когда книга выйдет, у Бена будет свое собственное первое издание, Элис даже его подпишет, как раз под посвящением.

«Спи, моя лапочка». Элис шепотом прочитала название, чувствуя, как по спине побежали приятные мурашки. Она гордилась книгой, лучшей из всех своих работ на сегодняшний день, и надеялась, что ее опубликуют. Настоящий детектив, с убийством. Изучив предисловие к «Лучшим детективным историям», Элис взяла блокнот и составила список правил, с точки зрения мистера Рональда Нокса.[3] Она поняла, что ошибалась, пытаясь объединить два несовместимых жанра, избавилась от Лауры и начала с самого начала, придумав загородный дом, сыщика и целую компанию достойных подозреваемых. С детективной составляющей пришлось повозиться, нельзя было, чтобы читатели раньше времени догадались, кто убийца. Тогда-то Элис и решила, что ей нужен тестовый читатель, так сказать, Ватсон для ее Холмса. К счастью, таковой нашелся, а с ним кое-что еще.