Бернарда - Вероника Мелан (2013)

Замок из пальцев, сжимающий запястья, сомкнулся плотнее, а после последовало движение, начисто лишившее меня способности думать — толстая горячая головка надавила на вход, и пенис медленными движениями взад-вперед начал проникать внутрь. Я застонала. Мужской рот, накрывший мои губы, впитал в себя этот звук, поглотил его.

Он втискивался, проталкивался, все глубже и глубже, требовательно, нагло, по-мужски, а достигнув самой глубины, на мгновенье остановился. Я извивалась, дрожала, судорожно хватала ртом воздух, превратившись в единый чувствительный комок, сосредоточившийся на том месте, где сейчас находился вторгнувшийся, тесно обхваченный скользкими стенками, орган. Привыкала к нему, расслаблялась, принимала.

— Умница… — Дрейк отпустил мои руки, обхватил ладонями лицо и хрипло прошептал. — Сладкая умница… Шикарная женщина. Невероятная просто…

Я не слышала его слов — они шли куда-то напрямую под кожу. Мои руки снова имели возможность ерошить его волосы, ласкать спину, мять крепкий зад.

Член внутри пришел в движение. Сначала медленно, будто дразня, затем все быстрее, глубже, сильнее…

Комната отеля исчезла. Осталось лишь два тела, сплетенных вместе, соединенные самым главным. Дрейк брал свое — через касания, через движения, через чувства — я отдавала то, что теперь по праву принадлежало ему. Было во всем этом что-то правильное, древнее, мудрое. Он заставлял кричать, царапать ему спину, выгибаться, мять простыни, заламывать руки, наполняя собой. Он брал, предлагая свою защиту. Жесткий снизу, он ласково гладил волосы, нежно сжимал грудь, соски, посасывал губы, проникал языком.

В какой-то момент разделение на двоих исчезло — осталось одно целое. Он был нужен мне там, внутри, так же сильно, как и я ему — принимающая, обхватывающая, горячая. Скольжение перестало иметь направление взад или вперед, оно теперь шло только вверх по нарастающей.

Его плечи сделались влажными, наше дыхание смешалось.

Прикушенная шея, всхлип, стон, низкий рык, сжатые в кулаке волосы…

Когда я взорвалась, то забыла обо всем, что существовало за пределами чувств. Наверное, я кричала, билась, пульсировала в агонии. Помнила только, как он держал, сжимал, успокаивал, а затем рычал, проливаясь внутрь и пульсируя. Скользкий, горячий и тяжелый.

С трудом дыша, Дрейк прижался ко мне лбом и медленно выдохнул. Его плоть все еще вздрагивала внутри, посылая волны удовольствия.

Я закрыла глаза. Изнеможенная. И абсолютно счастливая.

Она лежала под ним мягкая, нежная, без мыслей, всецело заполненная им, и Дрейк не смог бы выразить словами то, что чувствовал. Того, что только что произошло, с ним не случалось никогда. Этот процесс не мог быть назван сексом — это было нечто большее, куда более глубинное, нежели физический акт между мужчиной и женщиной. Это было воссоединение. Именно то, о чем он когда-то мечтал, и то, о чем он заставил себя забыть на долгие годы, проведенные в одиночестве. Дрейк однажды убедил себя, что подобное просто не могло случиться с ним, избравшим свой путь в совершенствовании, пожертвовавшим физическими контактами. Воссоединение требовало близости, оно требовало больше, чем близости — погружения, слияния, сплавления глубинных слоев, проникновения энергий, симбиоз.

И сегодня это произошло.

И одиночество отступило. Полностью.

Он касался ее подрагивающих ресниц, взмокших волос, опухших от его поцелуев губ, наслаждался каждой клеточкой ее тела, наполненной и успокоенной, впитывал каждую секунду, проведенную вместе. А потом долго лежал рядом, слушая размеренное спокойное дыхание, пока не уснул сам, сомкнув руки вокруг самого дорогого для него во всех существующих мирах человека.

Они проснулись несколько часов спустя. Дрейк уловил движение пробуждения первым, и к тому моменту, когда Бернарда открыла глаза, склонился над ее лицом, убрал прядь со щеки и поприветствовал ласковым мучительно-нежным поцелуем.