Бывший муж - Ирина Шайлина (2020)

Эту мысль из головы я выкинула — вон сколько лет я живу, ни разу это переливание мне самой не понадобилось. Оно очень редко бывает нужно. И Илюшке тоже не понадобится. Страх вернулся, когда он увлекся хоккеем. Я боялась травм. А теперь вот вспоминаю, сколько из него крови вытекло и снова боюсь. Потом спохватилось, что я буду нужна в регистратуре да и документы ребенка будут нужны… Хлопнула дверцей автомобиля и пошла в больницу — серое старое здание за чертой города. Ближайшая.

— Полис, — сказала я женщине сидевшей за столом. — Свидетельство о рождении только на фото. А еще у него четвертая отрицательная группа крови.

Женщина посмотрела внимательно, ушла, оставив меня сидеть на стуле, обтянутом дешевым дермантином. Вернулась уже не одна. Они, эти две женщины, были словно двое из ларца. Одинакового возраста, телосложения, со взбитыми прическами и в белых халатах. Я даже не могла определить уже, какая из них изначально со мной говорила.

— Кровь нужна, — покачала головой одна из них. — Нет у нас такой, вы же понимаете? У нас тут вообще много чего нет. Я позвонила, попросила. Но вы же понимаете, что ее не скоро привезут, если вообще привезут?



— Понимаю, — растерялась я. — А что делать то?

— Папаше звоните… Если нет его, попробуйте договориться с волонтерами и разместить посты в соцсетях, это часто работает куда быстрее чем государственная машина.

Я побледнела и снова на стул плюхнулась, с которого было поднялась при разговоре. Сразу столько всего страшного показалось, и Илья бледный-бледный, а сколько крови на снегу было…

— Не паникуйте так, — успокоила она меня. — Капельницу мы ему поставили, чтобы объем догнать и давление увеличить. Но вы же понимаете, что физ раствор это не кровь? Семь лет ребенку, гипоксия мозга, как понимаете, такое себе удовольствие…

— Понимаю, — снова согласилась я. — Я сейчас.

Пошарила по карманам куртки — телефон в машине остался. Какая же я дура, не собранная, бестолковая! Чуть ребенка не угробила. Прав был отец, я не гожусь для самостоятельной жизни, нужно было с ним оставаться… Пальцы снова задрожали, бегом на улицу, к машине. Звоню, гудки текут, и больше всего боюсь, что трубку не возьмет.

— Да, — наконец ответил он.

— Ярослав! — закричала я. — Мне нужна твоя кровь!

— Ты наконец решила ее попить?

И голос такой — ироничный. Снисходительный. Я призвала себя успокоиться, он же не знает ничего, нужно говорить толково.

— Илья… Он поранился и потерял много крови. У них тут нет такой… Ты приедешь?

— Адрес говори.

Я чуть не разревелась от облегчения — приедет! Торопливо продиктовала адрес, потом спохватилась:

— Документы только возьми…

Вернулась в больницу и села на лавку у стены. Подумала, что меня наверное, просто успокаивают. Что на самом деле все гораздо страшнее. Он же столько крови потерял, мой маленький… Тут же попыталась себя успокоить. Сто раз посмотрела на время — тянулось, словно жвачка. Ярослав приехал и быстро — полчаса всего, и одновременно очень долго. Каждая эта минута мне вечностью казалась.

— Наконец-то! — бросилась я к нему. А потом остановилась, словно вкопанная. — Ярослав! Я документы попросила взять, а не младенца!

Ярослав бросил на меня короткий, злой взгляд.

— Я не успел, просто не успел ее ни с кем оставить, поняла? Куда идти мне?

И… И всунул мне в руки люльку. Тяжелая. Я осталась растерянно смотреть ему вслед. Младенец в люльке вяло зашебуршился, я поставила ее на лавку. Села рядом. Катя поморгала, но реветь не стала, замечательно. Будем ждать.

— Вот горе луковое! — выругалась одна из одинаковых женщин выглянув в коридор. — Ты чего здесь с дитем сидишь, мамаша бестолковая? Хочешь и второго определить на постой, только в инфекционку?