Недотрога - Екатерина Бунькова (2017)

В этот момент дверь комнаты снова открылась, и в нее вошел наш лекарь — человек не пожилой, но в возрасте, с аккуратно подстриженной седой бородкой, в белой шапочке и в чистейшей белой накидке, напоминающей то ли балахон привидений, то ли университетскую мантию.

— Так, где мой пациент? Отойдите, пожалуйста, леди Мериме и подайте мне стул.

Я придвинула к кровати свое рабочее кресло и поставила перед ним высокий табурет, чтобы лекарь мог сложить на него кожаный саквояж с инструментами.

— Где болит? — поинтересовался он у Дэна.

— Везде, — ответил тот.

— Понятно. А где сильнее?

— Плечо болит. Бедро еще и левое колено. И дышать тяжело.

— У него еще хвост сломан, — добавила я, указав на печальный хвостик, пребывавший в зигзагообразном состоянии.

— Вы, девушка, не мешайте. Мы сейчас сами разберемся.

Я не обиделась на лекаря. Бывают на свете такие мастера, которым стоит прощать их грубости или странности за высокий уровень профессиональных умений. А этот дядька был настоящим гением в своем деле: он мне когда-то зрение восстановил за неделю, хотя остальные лекари только разводили руками и выписывали очки с толстенными линзами, в которых я была похожа на лягушку.

— Оп-ля, — сказал лекарь, дернув Дэна за локоть. Плечо сразу встало на место, хотя и выглядело еще опухшим. Потом он обработал рану на бедре, забинтовал ее и велел через час снять повязку и смазать бальзамом из маленькой фарфоровой шкатулки, которую он поставил мне на стол. Потом он долго ощупывал Дэна, иногда ворочал его.

— Ребра не сломаны, — наконец, заключил он. — Просто сильный ушиб. А вот хвост действительно сломан. Сейчас мы им займемся.

И он наложил на хвостик два коротких лубка. Потом поднялся и подошел ко мне.

— Так, леди Мериме, слушайте внимательно. Про рану на бедре я вам уже сказал, лекарство на столе. Все синяки и ссадины нужно будет смазать вот этим, — он протянул мне еще одну фарфоровую шкатулку. — Но после купания. Эту гадость с него надо бы смыть, прежде чем он ляжет спать.

Лекарь ткнул пальцем в нарисованную рожу. У меня заалели кончики ушей.

— Хвост постарайтесь не мочить: лубки могут сдвинуться, если веревки промокнут. Обеспечьте больному покой, освободите от работы хотя бы на день и проследите, чтобы он хорошо питался. К утру боль совершенно пройдет, но это не значит, что он здоров. Если вдруг поднимется температура или возникнут проблемы с туалетом, что часто бывает при переломах хвоста, сразу зовите меня. Доброй ночи.

И он собрал вещи и вышел.

— Или я чего-то не поняла, или он только что предупредил, что возможно, ты будешь писаться в постель.

— Не смешно. Знаешь, как хвост болит? Стреляет так, что весь позвоночник будто в огне.

— Но давай ты все-таки сохранишь достоинство и не будешь пачкать мне постель, хорошо?

— Только если ты поможешь мне отмыться. Сама нарисовала, сама теперь оттирай.

— Первый и последний раз, — предупредила я. — Да и то, только потому, что я частично виновата в том, что с тобой случилось: отправь я тебя к другим суккубам, сидел бы ты сейчас в общей купальне и жаловался на судьбу, целый и почти невредимый. Давай, я помогу тебе встать. Ванну я, правда, для себя готовила, так что извини, но ты будешь пахнуть лавандой.

— Хорошо, что не ландышами, — ответил Дэн и сжал зубы, борясь с приступом боли в ушибленных ребрах. Я подставила ему плечо и помогла добрести до купальни.

— Сшш, — зашипел Дэн, когда повязка намокла. Ничего, вода здесь чистая, родниковая, так что особого вреда не будет. На некоторое время в купальне установилась тишина. Дэн ощупывал лубки на хвосте, я просто сидела рядом и игралась с пеной.