Недотрога - Екатерина Бунькова (2017)

По вечерам, когда я укладывалась спать, приходила мама, зажигала свечи и читала мне сказки. А папа всегда прятался в коридоре и подслушивал. Когда они уходили, в окно всенепременно забиралась Маришка: ее мать к тому времени уходила на встречу с очередным мужчиной, и Мариша всю ночь делала, что хотела. Мы играли в куклы. Потом, когда чуть подросли, устраивали ночные вылазки на кладбище и поиски клада. Потом, когда еще чуть подросли, бегали в дом старой графини, где каждый вечер были балы и званые ужины, и подглядывали за целующимися в саду парочками. Однажды мы стали свидетелями не только поцелуев. Озадаченные, вернулись домой. Я весь день молчала, чувствуя, что о таком у родителей спрашивать не стоит, иначе бы они мне и так уже рассказали. А вот Маришка маму расспросила. И мама ей рассказала. А Мариша — мне.

С той ночи нас обеих как подменили. Не признаваясь в этом друг другу, мы принялись за собой следить, ежедневно наводили красоту. Все чаще мы оказывались в компаниях, где были не только девочки, красовались и строили глазки мальчикам. И однажды Мариша не пришла ко мне ночевать. Точнее, пришла, но под утро. И та-а-акого нарассказывала! Я была не настолько смелой и еще несколько лет довольствовалась только ее рассказами и робкими поцелуями на редких и неуклюжих свиданиях. Эх, золотое времечко. Впрочем, что-то я сильно задумалась, и вот уже пять минут стою перед дверями храма и улыбаюсь, как блаженная.

Я осмотрелась. Старенький служитель сидел на скамейке и чинил сменную рясу.

— Здравствуйте, батюшка, — сказала я с поклоном.

— И тебе не хворать, — ответил он, откусывая нитку. — Ты просить о чем пришла али грехи замаливать?

— Ни то, ни другое, батюшка. Хвалу вот пришла воздать.

— Доброе дело, доброе, — закивал он. — Ну, пойдем провожу. А чего ты в столичный храм не поехала? По платью видать, что ты со дворца.

— Народу много. Не люблю, — коротко пояснила я, и дедок снова одобрительно закивал.

— Правильно, — сказал он. — Не надобно, чтоб другие молитве твоей мешали. Я вот тоже тебе сейчас помогу, да потом уйду. Хорошо здесь сегодня, боги тебя и без меня услышат.

Дед был прав. В храме было пусто, очень светло и немного пыльно. Теплый воздух пах благовониями и медом. Сквозь разбитое окно под самой крышей вылетела жившая здесь стая голубей. Дед поворчал и стер за ними два белых следа на полу. Ворчал он только для вида: понятно было, что голубей держит он сам.

— Возьмите, дедушка, — сказала я, подавая ему корзинку.

— Дары для богов надобно к алтарю ставить, — сказал он, покачав головой.

— Да это не для богов, для вас, — улыбнулась я. — Сегодня мне повезло, значит, нужно другому человеку добро сделать. Хотя бы обедом угостить.

— Ну, ежели так, тогда давай, — согласился он и принял корзинку. — Вот сюды садись, здесь доски солнышком напекло. Я тебе сейчас свечку зажгу. Пока горит, говори богам, что хотела. Ежели хорошо горит — радуются боги. Сиди тут, пока свеча не погаснет, благодать принимай. А ежели потухнет — эт значит, гневаются боги, согрешила ты али дурное задумала. А ежели потухнет, а потом снова загорится — эт значит, главный бог пришел тебя послушать. Правда, такого на моем веку не было. Говорят, он токмо святым людям али мученикам внимает. А ежели свечка много раз потухнет и снова вспыхнет — значит, все боги спустились тебя послушать. Но такого уж точно тыщу лет не было. Где-то тут мое огниво…

Он чиркнул разок-другой, и на свечке заплясал едва заметный в ярком еще солнечном свете огонек. Порыв ветра сразу вытянул его в одну сторону, в другую. Я внутренне сжалась. Неужто моих грехов так много накопилось, что даже выслушать мою молитву не хотят? Но нет, огонек выпрямился и принялся гореть ровно и уверенно. Дедок потрепал меня по голове и вышел.