Тебе, с любовью… - Бриджид Кеммерер (2018)

Он трижды звонил мне на мобильный, а я его проигнорировал. Циник во мне говорит: Алан не отвечает мне, чтобы меня побесить. Страх во мне говорит: мама очень плоха, и ему некогда взглянуть на мобильный.

Мама сказала ему, что ее тошнило в пятницу вечером? Может, он об этом не знал. Может, мне нужно было рассказать ему.

Она потеряла сознание. Из-за чего? У нее был сердечный приступ? Да нет, Алан бы сказал, если бы что-то было с сердцем. Может, это обычный обморок? Но с чего ей падать в обморок на кухне? Она готовила ужин. Поранилась? Что же случилось?!

Я тяжело вздыхаю. Из динамиков над головой доносится музыка, но радио настроено на такую станцию, которую находящиеся в своем уме слушать не будут. Играет какая-то старомодная песня, и каждый раз, как певец тянет длинную ноту, раздается треск помех. Я болтаю ногой. Нервы уже не выдерживают.

Когда я поднимаю голову, взгляд утыкается в табличку, висящую на другом конце комнаты. На ней перечислены симптомы рака груди. Из-за рака груди в обморок падают? Черт его знает. Я смотрю в сторону и замечаю табличку с сердечными заболеваниями. Я вскакиваю со стула.

– Пойду узнаю еще раз.

– Дек, – спокойным голосом останавливает меня Рэв, – ты узнавал десять минут назад.

Он прав. Я достаю больничный персонал каждые десять минут. И мне отвечают одно и то же: к больным пускают по одному посетителю, и мне нужно подождать, когда выйдет Алан.

Алан не выходит.

Женщина за стойкой время от времени бросает на меня взгляд – я ее начал раздражать. Если они выкинут меня отсюда, то не знаю, что тогда сделаю.

Я плюхаюсь на стул. Громко стучащий в ушах пульс заставляет остро чувствовать каждый удар сердца. Зарываюсь пальцами в волосы. Плечи так напряжены, что хочется вдарить по чему-нибудь для разрядки.

Рэв кладет ладонь мне на плечо, и я застываю. Или он сейчас выдаст какую-нибудь библейскую цитату о Божьей воле и я ударю его, или скажет что-нибудь пустое и бессмысленное вроде: «С ней все будет хорошо» либо «Уверен, это все низкий уровень сахара в крови. Наверное, они ей просто дают газировку».

Но Рэв – это Рэв, мой лучший друг, и он ничего подобного не говорит. Он молча сидит рядом со мной, держа ладонь на моем плече. Я не один, и меня это немного успокаивает. Но мы сидим так достаточно долго, и меня опять начинает придавливать страх.

Я снова набираю Алану сообщение. Никакого ответа. Звоню ему и попадаю на голосовую почту. Он вырубил мобильный. Грудь сдавливает. Каждый вздох дается с трудом, горло сжимает спазм. Молчание невыносимо.

– Думаю, она тяжело больна.

Рэв наклоняется ко мне.

– Почему? – тихо, как и я, спрашивает он.

– Когда я вернулся домой с танцев, ее тошнило в туалете. – Голос дрожит. Глаза увлажнились, и я смотрю в пол.

Рэв некоторое время молчит.

– Это было в пятницу. Может, у нее грипп.

Я качаю головой.

– Не похоже на грипп. И вчера она хорошо себя чувствовала. – Я цепенею. По щеке скользит слеза, и я поспешно ее вытираю. – Нет, вчера ей тоже нездоровилось. Она прилегла отдохнуть. Днем.

Потом я вспоминаю, что Кристин за ужином перед танцами спрашивала меня, как себя чувствует моя мама.

– Кристин сказала, что ей нездоровилось и в прошлые выходные.

Рэв на это ничего не отвечает. Он тоже помнит слова Кристин. Может, мама уже давно больна.

«Важно каждое мгновение нашей жизни». Иногда высказывания Рэва, когда я прокручиваю их спустя некоторое время в голове, кажутся мне предсказаниями. Каждое мгновение, которое я просиживаю здесь, я не с ней.

Я нахожусь так близко от Рэва, что слышу, как вибрирует его мобильный. Он выуживает телефон из кармана и смотрит на экран.

– Скоро приедет мама. С Бейбидолл посидит Джульетта, пока папа не вернется с работы.