К тебе через Туманы - Мария Лунёва (2019)

Ярость ослепила. Его взгляд скользнул по мне, и он растекся в улыбке. Но она быстро померкла, стоило ему внимательнее меня разглядеть. О да, он, конечно, не узнает во мне падчерицу. Но одну из тех девочек, что увез и продал жрицам в храм, не признать не сможет. На мне его «печать безмолвия», и пусть она развеялась, но след того, чьи руки впервые наложили ее на меня, останется навечно, как отпечаток ауры.

Он понял. В глазах мелькнул страх. Словно во сне, я пристально улавливала каждое его движение. Встал, стряхнул с серой куртки салфетку, непонятно как на ней оказавшуюся. Женщина что-то спрашивала у него, но он не реагировал.

Встала и я, зеркально повторяя все его движения. Оскалился. Улыбнулась не очень мило и я.

— Ниори, что с тобой? – дернула за руку Селестина. – Ты странно себя ведешь.

Странно. Моргнув, я посмотрела на нее так, словно впервые увидела.

— Ниори у тебя глаза зеленым пламенем горят, – прошептала подруга,- что случилось?

— Вард Итан, а вы можете просто так, не объясняя причину, заключить человека в темницу.

— Просто так нет, но если ты скажешь хоть одну причину, он тут же там окажется

— Причину, - повторила за ним я, - работорговля, насилие детей, убийство. Этого достаточно?

— Вполне, но нужно, чтобы кто-то обвинил его в этом и предъявил доказательства.

Оторвав взгляд от отчима, я потянулась к ножу, лежащему около тарелки. Он был достаточно остр для того, чтобы проткнуть одно гнилое сердце. Доказательств у меня не было, только мое слово против него. Но обвинить его и признаться перед всеми, что мой отчим продал меня с другими девочками в рабство. Признаться, что каждый день, сидя в клетке в трюме, я смотрела, как он и его подельники издевались над детьми и выбрасывали их растерзанные тела в воду за борт. Все это раскрыть. Признаться, что моя мать позволила ему увезти меня, и когда я пыталась звать ее на помощь, она считала монеты, что он ей отдал за мой выкуп.

«На приятные мелочи»,- так он ей тогда сказал.

Нож сжала так, что костяшки пальцев побелели, и вдруг я услышала невероятное. Эта падаль набралась смелости заговорить со мной

— Ну, что же вы юная жрица песков. Кто же старое помянет. Я вижу, моя небольшая коммерческая деятельность вовсе не пошла вам во вред, – его голос пел, столько заискивания и добродушия.

— Заткнись, – прошипела я

— Что же, я так рад увидеть хоть одну живую из вас. Поговаривали, что племя гуронов стерло храм с барханов, похоронив под собой всех вас. Послушниц лишь пленили.

От этих слов я дернулась, как от удара. Потянулась рукой к шее, которую долгие годы стягивал магический ошейник послушания. Мое движение он заметил и правильно все понял

— О, кажется, я ошибся. Вы милое дитя уцелевшая послушница. А еще говорят от гуронов живыми не уходят.

— Не уходят, – мой голос казался таким холодным и пустым. Сердце сжимало кольцо ледяной ярости. Убить. Убить его за все что он сделал. Уничтожить, даже если это станет последним, что я сделала. Умертвить.

Присмотревшись ко мне внимательно, отчим вдруг вскрикнул.

— Мертвячка!

Его слова, как пощечина, хлестнули по душе, метавшейся в агонии.