Черные бушлаты Диверсант из будущего - Александр Конторович (2010)

Перевязка заняла прилично времени. Для меня было совершенно очевидно — до фронта мы не доберемся. И уж тем более — через него нам вдвоем не перейти. Просто не дойдем. Ходить она сможет не ранее, чем через две недели. И то — в лучшем случае. Значит, переход к нашим — откладывался. И с раной её что-то надо делать уже скоро. А где я тут, в лесу, найду ей врача?

— Дядя Саша?

— Ну, чего тебе, горе ты мое луковое?

— А там, у тайника, кто это внизу был?

— Похоже, что наш. Судя по всему, гнали его давно, из оружия у него только наган и «парабеллум» остался. Да и патронов — кот наплакал. Ни еды, ни документов — ничего не было.

— Его убили?

— Да. Полицай сбоку из «СВТ» ударил, была там, в бревнах, дырка. Сверху я ее не видел, а полицай вблизи рассмотрел.

— А кто в меня попал?

— Ты не видела?

— Нет, я только выстрел заметила. Он из куста стрелял — вот снег с веток и посыпался. Да и перед ним снег взвихрило — выстрелом, наверное.

— Правильно ты его срисовала! Только вот стрелять на такую дистанцию из автомата на бегу, я и сам бы не рискнул. Из пулемета — еще, куда ни шло. Да и зачем ты вскочила-то?

— Так я думала, он вас….

— Убил?

— Да…

— Меня, Котенок, убить весьма затруднительно. Из ума я не выжил еще, и подставлять башку под каждую пулю — не собираюсь. А упал я, чтобы его из укрытия выманить.

— Удалось?

— Вылез. Не простой полицай оказался. По документам судя — фольксдойч, откуда-то из Прибалтики. Он, видать, неслабой шишкой был и парня этого, парашютиста, они давно вели. Смотрели — куда и к кому пойдет. Чтобы и этих тоже взять тепленькими. Странно, почему с ними немцев не было? Разве что, решил этот фольксдойч перед ними оттопыриться покруче?

— Что сделать?

— Ну, себя показать в выгодном свете. Вот я какой — целую комбинацию разработал и провел самостоятельно!

Мы замолчали. Я укутал Котенка во все теплые вещи, которые у нас имелись, и оборудовал ей удобную лежку.

— Вот тут и лежи. Я с вещами разберусь, и поесть тебе приготовлю. Из тебя теперь боец, равно как и хозяйственник — неважный.

Занимаясь готовкой пищи, я не переставал думать о том, что же теперь делать с Котенком? Идти она не может. Еды достаточно, чтобы просидеть тут еще недели две. Но простым сидением на месте я мало чем ей помогу. Еще вопрос — как её нога? Сейчас боль вроде бы и несильная, но пуля-то в ноге и вынуть я ее не могу. Искать помощь? Вот ее уже выбросили разок — и что? Где они все теперь? Да и будь они тут все разом, чем это ей поможет? Хирурга между ними точно не было, а коллективные соболезнования, в данном случае, лекарство неважное. Разве что вынести ее через фронт на руках? Такая группа это сделать может. Если захочет. Или если будет приказ сверху.

Я покосился на Котенка. Лежит, глаза закрыты — дремлет? Бедная девочка, надо же — вскочила меня защищать! Или отомстить? Нет, что-то придумать надо, бросить ее здесь я не могу. И сидеть рядом, смотреть, как она страдает, тоже невозможно.

Снова мыслим. Выносить ее отсюда или вывозить будут только по приказу командования. Никакая жалость и сочувствие не подвигнут группу тащить ее на руках, без приказа свыше. Есть свое задание и его надо выполнять. Да и где ее взять, эту группу? Значит — надо сделать так, чтобы такой приказ был. Легко сказать! Ты, еще доберись до него, до командования. А потом уже и рассуждай. Да и командованию нужен неслабый аргумент для отдачи такого приказа. А есть ли у меня такой аргумент?

Генеральские бумаги? Очень даже неплохо. А если к ним приплюсовать еще и те, что остались в тайнике в деревне? Портфель похороненного мною в развалинах станции офицера, тоже представлял немалый интерес. Сидя в подвале, я успел просмотреть его содержимое, там тоже было кое-что интересное. Но, этот портфель лежит там. И очень даже хорошо, что там!

Радиограмма.

Получен сигнал 3.