Женщина в окне - А. Дж. Финн (2018)

Литл смотрит на меня. Поглаживает рулевое колесо.

– Как же мы это сделаем? – спрашивает он скорее себя, чем меня.

Мне наплевать. Наплевать. Я хочу домой. Можете привести их ко мне. Втиснуть всех в мой дом. Закатить долбаную вечеринку для соседей. Но сейчас отвезите меня домой. Пожалуйста.

Он по-прежнему смотрит на меня, и я осознаю, что опять говорила вслух. Я съеживаюсь.

Быстрый и отрывистый стук в окно. Я поднимаю глаза – у «седана» стоит женщина с острым носом, оливковой кожей, в водолазке и длинном пальто.

– Подождите, – говорит Литл.

Он начинает опускать стекло, я корчусь и ною, и он поднимает его обратно, а затем выбирается из салона и осторожно захлопывает за собой дверь.

Они с женщиной разговаривают через крышу машины. Я улавливаю некоторые слова – «ударил ножом», «смущена», «врач», – а сама словно погружаюсь под воду, закрываю глаза, вжимаюсь в изгиб сиденья; воздух спокоен и неподвижен. Мелькают косяки слов – «психолог», «дом», «семья», «одна», – и я начинаю отключаться. Одной рукой я лениво поглаживаю рукав, пальцы другой заползают под халат, пощипывают валик кожи на животе.

Я в полицейской машине, как в ловушке. Сижу, поглаживаю свой жирок. Опустилась дальше некуда.

Через минуту – или прошел час? – голоса стихают. Я разлепляю веки, одним глазом вижу, что женщина пристально смотрит на меня. Снова зажмуриваюсь.

Скрип водительской двери, которую открывает Литл. В салон машины врывается прохладный воздух, овевает мне ноги.

– Детектив Норелли – моя напарница. – Я улавливаю в его голосе нотку металла. – Я рассказал ей о том, что с вами происходит. Она собирается привести к вам домой некоторых людей. Можно?

Я сначала опускаю, потом поднимаю подбородок.

– Можно.

Когда он садится на свое место, машина охает. Интересно, сколько он весит? Интересно, сколько вешу я.

– Не хотите открыть глаза? – предлагает он. – Или вам так лучше?

Я снова наклоняю голову.

Дверь захлопывается, Литл заводит «седан», врубает задний ход и быстро подает машину назад, а потом останавливается.

– Приехали, – объявляет он, когда я открываю глаза и выглядываю в окно.

Приехали. Передо мной возвышается дом – черная пасть входной двери, ступени крыльца, как высунутый язык, карнизы образуют ровные брови над окнами. Оливия всегда говорит, что у домов из бурого песчаника есть лица, и с этого ракурса открывается наглядное подтверждение ее слов.

– Симпатичный дом, – комментирует Литл. – Большой. Четыре этажа? Это цокольный этаж?

Я наклоняю голову.

– Значит, пять этажей.

Пауза. В мое окно ударяется лист, потом уносится прочь.

– И вы здесь одна?

– Еще съемщик, – говорю я.

– Где он живет? В цокольном этаже или наверху?

– В цокольном.

– И он всегда здесь?

Я дергаю плечами:

– Иногда.

Молчание. Пальцы Литла выстукивают на приборной панели бодрый ритм. Я поворачиваюсь к нему. Он ловит мой взгляд, улыбается.

– Вот здесь вас и нашли, – напоминает он мне, кивая в сторону сквера.

– Я знаю, – бормочу я.

– Симпатичный скверик.

– Согласна.

– Симпатичная улица.

– Да. Все симпатичное.

Он снова ухмыляется.

– Ладно, – говорит он, глядя мимо меня, поверх моего плеча на окна дома. – Это парадная дверь или та, в которую вчера вечером вошли фельдшеры?

У него на пальце болтается кольцо с моим ключом от дома.

– То и другое, – отвечаю я.

– Ну хорошо. – Он крутит кольцо с ключом на пальце. – Хотите, отнесу вас?

Глава 39

Он не берет меня на руки, однако вытаскивает из машины, ведет к воротам, подталкивает вверх по ступеням. Обхватив его за широченную спину, я ковыляю, еле волоча ноги, на локте свободной руки у меня висит зонтик. Словно мы отправились на прогулку. Я чувствую себя совершенно отупевшей от лекарств.