Исчезающие в темноте - Наталья Тимошенко (2018)

Голос Риты донесся до нее как будто издалека. Пальцы крепко схватили за плечо, помогая удержаться на ногах.

— Все в порядке, — с трудом проговорила она, стараясь выровнять дыхание и удержать гамбургер из Сапсана в желудке. — Просто… голова кружится. И тошнит.

— Ты переволновалась.

Рита подвела ее к лавочке и усадила на нее, сама села рядом.

— Дыши. Спокойнее.

Лера кивнула, чувствуя, как тошнота понемногу проходит, хотя мир вокруг все еще вращался.

На изучение истории болезни Рите понадобилось всего десять минут, но уже тогда Лера чувствовала себя неважно, сидя в кресле перед врачом и демонстрируя ему пустой кабинет, пока Рита копалась в шкафу. Страшно хотелось заорать, затопать ногами от несправедливости происходящего, устроить настоящий ад хотя бы в мыслях, спустить его на всех, кто попадется под руку. Но вместо это приходилось думать о мертвой тишине реанимации. Возможно, ее теперь поэтому так тошнило.

— Ты знаешь, я вдруг подумала, — начала она, разглядывая песок под своими ногами, — что у меня никогда в жизни никто не умирал. То есть в клинике, конечно, люди иногда умирали, но я это не видела. Нам просто говорили: такой-то умер, но меня это никак не касалось. Мне не было до них никакого дела, как и им до меня. Когда мы проводили этот… эксперимент, чтобы Марк мог поговорить с Павликом, я это воспринимала скорее как игру. Я знала, что ты его вернешь, что все будет хорошо. А теперь… — Она всхлипнула и на мгновение задержала дыхание.

Рита подвинулась к ней ближе и обняла за плечи. Лера не удержалась, уткнулась ей в плечо и разрыдалась. Тихо, почти бесшумно. Она давным-давно научилась не плакать, чтобы не проявлять свою слабость, но сейчас не могла удержаться. Может быть, это и есть любовь? И она все-таки не просто благодарна ему?

В любом случае, думать об этом теперь было уже поздно. Лера предала его, обменяла на возможность когда-нибудь завладеть вожделенной бумажкой с адресом своих родителей. Доля ее вины в том, что произошло, тоже есть. И, возможно, довольно большая.

— Не стоит терять надежду, пока он еще жив, — сказала Рита, поглаживая ее по волосам. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Можно ведь рискнуть и перевезти его в Питер. Я поеду вместе с ним и, если что-то случится в дороге, смогу помочь.

Лера выпрямилась и посмотрела на нее.

— Да, ты права. Иногда из самых безвыходных ситуаций можно найти выход. Марк много раз так говорил, когда мы были в клинике. Пойдем, нам надо поговорить с Ксенией. Только… наверное, я пойду одна.

— Почему?

— Потому что я не знаю, сколько там будет человек, кому мне придется запудривать мозги. Голова все еще кружится, и я не уверена, что смогу удерживать видение. Будет лучше, если хоть кто-то из нас в случае форс-мажора останется на свободе.

Рита понимающе кивнула, освобождая ее из своих объятий.

— Да, конечно, — она улыбнулась. — Об этом я не подумала. Я подожду тебя на улице.

До местного отделения полиции они дошли довольно быстро, всего лишь один раз спросив дорогу. Лера не помнила, что она показывала немногочисленным полицейским, которые в это вечернее время еще находились на работе, и что говорила. Самое главное, что ее видения сработали, и уже спустя двадцать минут она шла по длинному полутемному коридору к камере в самом конце, где за решеткой находилась Ксения.

— Лера? — не то со страхом, не то с затаенной радостью спросила она, неуверенно поднимаясь на ноги с кушетки, на которой лежала, и тут же отступила на шаг назад, встретившись с ней взглядом.

Конечно же, Лера сняла очки сразу, едва вошла в отделение полиции, и теперь спустила на Ксению всю ту боль и отчаяние, которые испытывала с тех пор, как увидела Марка. Ксения плескалась в их волнах, захлебываясь и отчаянно отплевываясь, но Лера позволяла ей выплыть лишь на мгновение, а затем обрушивала на нее новую волну гнева. Тошнота наконец-то начала отпускать ее.