Марк опустился рядом с ней на колени и попытался поднять ее, но Рита только сильнее сжималась в комок, пряча лицо в собственных коленях. Почему-то так было проще вдохнуть. Он обнял ее, прижимая к себе, и что-то прошептал на ухо. Рита не могла разобрать слов, но они проникали внутрь, медленно, ниточка за ниточкой, разматывая огненный клубок в груди. Она уткнулась лицом в его шею, осторожно вдыхая еще не слишком привычный, но уже такой любимый запах. Каждый вдох становился все глубже, и она наконец смогла отнять руки от своей груди, чтобы обнять его в ответ.

***

— Зачем вы сюда приехали?

— Я здесь работаю.

— Но сегодня суббота, выходной.

— Вы же работаете.

— Я следователь.

— А я медиум.

Сидящий на стуле мужчина только хмыкнул в ответ, затем что-то коротко пометил в блокноте, лежащем перед ним на столе, и потянулся к бутылке с водой, в которой осталось меньше половины.

— То есть вы не подозревали о том, что здесь произошло, и приехали не поэтому? — уточнил он, сделав несколько больших глотков.

— Не имел ни малейшего представления, — почти не соврал Марк.

Убедившись, что ни Анастасии Меркуловой, ни ее младшей дочери больше ничего не угрожает, Марк и Рита вернулись в салон и были вынуждены вызвать полицию. И Ксения, и Никита к тому времени уже умерли, а избавляться от трупа своими силами казалось обоим очень плохой идеей. Марк предлагал вызвать полицию еще у Меркуловых, но мать Леры твердо заявила, что делать они этого не станут. Она позвонила мужу, которому повезло находиться в этот момент на рыбалке где-то за городом, и сказала, что они обеспечат собственную безопасность своими силами, если вдруг Лера вздумает вернуться. Марк не стал настаивать. Ему тоже не хотелось натравливать лишний раз на Леру полицию. Да и афишировать дар Риты желания не возникало. Анастасии Меркуловой было плевать на все дары мира, главное, что ее младшая дочь осталась жива и ей больше ничего не угрожало.

— Один вопрос, — не удержался Марк, когда они уже уходили. — Почему вы отдали Леру в интернат?

Анастасия отвернулась от него и долго смотрела в окно, прежде чем ответить.

— Мы думали, так будет лучше, — наконец едва слышно сказала она. — Первое время мы навещали ее, но каждый раз после наших визитов ей становилось хуже. Она плакала, устраивала истерики, а от этого ее мысли становились только страшнее. Врач посоветовал нам какое-то время не приходить.

— И вы перестали приходить вообще?

— У нее были улучшения! Если бы вы не подстроили ее смерть, рано или поздно она бы поправилась.

Марк скривился. Невежество — вот самый страшный из грехов.

— У нее не было улучшений. Знаете почему? Потому что она никогда не была больна. С ее даром вполне можно жить. Просто вам так было проще. Вы не видели ее, не знали, что с ней, и придумали себе, что без вас ей будет лучше. Но правда в том, что это вам без нее было лучше.

Анастасия сжала кулаки, но от своей позиции не отступила.

— Мы не знали, как с ней справиться. Да, нам было страшно. Это нормальная реакция нормальных людей. Но мы ее не бросали. Мы всегда интересовались ее состоянием, платили за клинику, сначала за детскую, потом за взрослую, хотя это были слишком большие деньги даже для нас. Мы давали ей все, что могли.

— Вы не давали ей самого главного: вашей любви, — презрительно бросил Марк. — Это единственное, что ей было нужно. Вовсе не дорогая клиника. Всем было бы лучше, если бы она знала, что вы ее не бросали.

— Мы поступили так, как посчитали нужным, — отрезала Анастасия. — И не вам нас судить.

— Теперь пожинайте.

— Вы даже не сказали нам, что она жива! Мы думали, она погибла.

— Держу пари, не сильно расстроились.

— Не смейте так говорить! — задохнулась от возмущения Анастасия. На какое-то мгновение Марку даже показалось, что он сейчас снова получит по лицу.